Михаэль Дорфман - “ЦАРЬ ДАВИД БЫЛ ЕЩЕ ТА ПТИЧКА”

Михаэль Дорфман

«ЦАРЬ ДАВИД БЫЛ ЕЩЕ ТА ПТИЧКА»

ПАМЯТИ ЭЗЕРА ВЕЙЦМАНА

Поздняя осень 1982 года выдалась жаркая, душная и пыльная. Рушился один из главных израильских мифов, мол, это мы в мирное время такие…, а вот когда война, то мы все вместе, друзья… Солдата в военное время никто не хотел подвезти. Потом еще много раз приходилось осознавать смерть израильских мифов. Уже несколько часов я стоял на дороге южней Хайфы в военной форме с огромным мешком, еще с британских времен зовущимся «китбек» и автоматом М16, голосовал проезжавшим автомашинам и ругался про себя. Неожиданный отпуск из части пришелся очень кстати. Я служил тогда в армейской почте, и постоянные поездки на самые отдаленные позиции меня здорово вымотали. Да и сидение на базе не помогало. Мы уже могли, как в начале войны гулять по городу. После многочисленных взрывов и террористических атак мы сидели взаперти в части.

Вертолет доставил нас до Рош а–Никра на границе с Ливаном, а дальше предстояло добираться попутками и общественным транспортом. Плохо было то, что наступала суббота — шаббат, и весь общественный транспорт прекращал движение… Автостоп называется в Израиле трэмп, что по–английски значит бродяжничать, и для солдат то было обычно средство передвижения.

Меня почему–то не брали, мимо проносились машины, и это вызывало справедливое негодования. «Как же так, — думал я, — Солдат с фронта… война, а они тут…» Тогда еще солдат в Израиле брали охотно, но в стране что–то быстро менялось. Я ругал про себя проезжавших водителей. Даже подумал прилечь на землю, подложить под голову мешок и соснуть. Неожиданно рядом остановился какой–то невиданный в наших краях шикарный лимузин, и водитель показал рукой «садись».

По неписаному этикету надо было садится рядом с водителем, но место было занято, и я с комфортом уселся сзади. Закон автостопа – не важно куда едет, главное продвигаться вперед. Водитель обернулся, и я узнал нашего бывшего министра обороны Эзера Вейцмана… Он уже ушел из правительства и по слухам занимался импортом автомобилей, и как потом узнал – экспортом оружия. Я помнил его – вторым после Менахема Бегина человеком в партии Ликуд, начальником предвыборного штаба, обеспечившим историческую победу правым на выборах 1977 г., одного из архитекторов мира с Египтом. Вейцман отвез меня до Тель–Авива и даже высадил на перекрестке, где легко было поймать попутку домой. Когда пришло сообщение о кончине Седьмого президента Израиля, я вспомнил, что я ему лично благодарен.

Я не знал Вейцмана близко, не был вхож в его круг и ничего не писал о Вейцмане, когда он был жив, кроме одного короткого журналистского отчета. Теперь же, когда его не стало, пришло время рассказать. «У нас говорят, что только когда еврей умер, то можно начать историю, и тем самым вернуть его к жизни, — говорил замечательный еврейский писатель Йосл Бирштейн. И вместе с Эзером Вейцманом вернуть что–то от старого Израиля, о котором теперь часто говорят, что его больше нет. Принято верить, что пока мы рассказываем еврейские истории об ушедших, они остаются и живут с нами, помогают нам. И настоящие еврейские истории неизменно веселые.

Эзер Вейцман всегда отличался веселым нравом и острым языком. Далеко не всегда он выдерживал политическую корректность, которая пристала человеку на государственном посту. В июне 1996 г. президент Вейцман, взявший за правило посещать все семьи погибших израильских воинов, вызвал бурю. Во время визита в июне между президентом и членами семьи завязалась непринужденная беседа, во время которой Вейцман удивил присутствующих. «Царь Давид, — сказал он, — Был еще та птичка». Причем вместо ивритского слова, президент сказал на идиш «фэйглэ». В прессе и в обществе разгорелся ожесточенный спор, что имел ввиду президент. «Фэйгл» или ласкательное «фэйгелэ» в идиш имеет много значений. Это маленькая птичка, девичье имя, перевод–калька с древнееврейского женского имени жены пророка Моисея Ципора (Сепфора в русской Библии), с тем же значением. «Фэйглэ» можно назвать маленького мальчика. Однако, самое известное издавна значение – это гомосексуалст–травести, да еще мужчина–проститутка. Слово это старинное, а сегодня из идиш перешло в американский английский и в Нью–Йорк любая, даже почтенная афро–африканская матрона или скромный католический пастор знают его значение. Примерно, как в современном английском гомосексуалиста зовут fairy – фея или бытующее на Ближнем Востоке слово коксинель по–французски значит божью коровку. Начались ожесточенные дебаты. Одни возмущались, как можно сказать такое о величайшем еврейском царе, считающимся святым. Другие вспоминали, что дыма без огня не бывает, и приводили в пример историю Давида и Авессалома, считающуюся в кругах гей–культуры намеком на близкие отношения двух библейских героев.

Президент решил не прибегать к привычным уловкам политиков, мол, его не так поняли или вырвали слова из контекста. Секретариат президента опубликовал короткое сообщение от имени президента, что «великие люди тоже из плоти и крови, и среди них царь Давид, искавший радостей жизни». Что–то вроде «птичка Божия не знает ни заботы, ни труда».

В декабре 1996 года на встрече со школьниками в Хайфе, президента спросили, как он относится к гомосексуалистам. Вероятно, памятуя о недавнем инциденте, Вейцман сказал «Я отношусь к этому явлению отрицательно. Я люблю, чтоб мужчина был мужчиной, а женщина – женщиной». Ответ вызвал ярость очень влиятельного лобби геев. Среди израильской художественной интеллигенции, в газетах, в кругах, занимающихся политическим консалтингом, политтехнологиями и общественными отношениями геев особенно много. Я не подозревал об этом, пока однажды, на заре 90–х не взялся помочь привести на гастроли в Израиль Ленинградский мужской балет Валерия Михайловского. Я и не знал тогда, насколько популярен был этот коллектив, считавшийся одним из мировых символов квир–искусства. Не думали мы с партнером (сегодня известный московский продюсер) как много геев в разных влиятельных кабинетах. Нам предлагали помощь и спонсорство, перед нами открылись высокие двери. Нас окружили заботой, приглашали на различные закрытые мероприятия. Как и множество других израильско–русских проектов тех лет большой алии, гастроли так и не состоялись, но ощущение силы и сплоченности израильской общины геев я хорошо запомнил и не удивился той волне неприязни и откровенной враждебности, которая обрушилась тогда на Эзера Вейцмана.

Передо мной вырезки из международных газет, называющие Вейцмана, миротворцем, «принцем мира». Слово «принц» сегодня в израильской политике несет отрицательный оттенок.