Андрей Колесников - Фарс-мажор-2

Орден «За военные заслуги» получил подполковник ФСБ и депутат Госдумы Игорь Баринов. — Внедрение в парламент прошло успешно! — рапортовал он президенту.

Видимо, за это и наградили.

Лидер думской фракции партии «Справедливая Россия» Николай Левичев рассказал, что его фракция внесла 577 проектов, 70 из которых стали законами, и, таким образом, КПД равно «работе парового двигателя». О том, что паровые двигатели давно ушли в прошлое и их место прочно заняли двигатели внутреннего сгорания, депутатам «Справедливой России», я думаю, с удовольствием расскажут их коллеги по Государственной думе на ближайшем же пленарном заседании.

По итогам голосования шанс войти в историю получила только чашка Геннадия Зюганова, из которой отказался пить Жириновский.

В день больших событий в советских учреждениях всегда выбрасывают большой дефицит. Объявление, которое возникло в думском буфете в день приезда на Охотный Ряд Владимира Путина, было двусмысленным: «Уважаемые посетители! В продаже появилась клюква урожая 2008 года по цене 156 рублей за кило».

Самим депутатам, с одной стороны, не привыкать к клюкве на Охотном Ряду. Но, с другой стороны, для того чтобы повесить такое объявление накануне отчета премьер-министра о работе правительства, нужно было определенное гражданское мужество, ибо текст объявления граничил с политической оценкой происходящего здесь в этот день события.

Достаточно было поглядеть на этих людей за их большим столом, чтобы понять, что смена главы кабинета министров осенью 2007 года стала для них гораздо большим сюрпризом, чем известие о том, кто станет президентом страны весной 2008 года. Сергей Иванов улыбался и, было заметно, старался шутить. Виктор Зубков даже не старался. Он, похоже, вскоре после назначения на пост главы правительства осознал свою реальную роль в истории, и случившееся только подтвердило его опасения.

В Кремле проходило заседание нового кабинета министров.

Я жадно все искал и искал глазами знакомые лица — и не находил некоторых из них. Не было ни и.о. министра культуры Михаила Швыдкого, ни и.о. министра труда Александра Починка. Не было и.о. министра иностранных дел Игоря Иванова! И Игоря Юсуфова, и.о. министра энергетики, тоже не было. Впрочем, в какое-то мгновение мне показалось, что вот же он, господин Юсуфов!

Но я ошибся. Это был не Игорь Юсуфов. Это был Сергей Лавров, до сих пор бессменный представитель России в ООН. Но что же это они все так друг на друга похожи! Игорь Юсуфов — на Сергея Лаврова, Игорь Иванов — на Михаила Швыдкого, Михаил Швыдкой — на Михаила Фрадкова… Так ведь когда-нибудь и сами запутаются.

За столом началась тревога. Министры яростно бросали свои тела в кресла и замирали в них.

Но заседание так и не начиналось. Почему же все снялись так вдруг? А просто кто-то один рассеянно присел на свое место — и процесс стал неконтролируемым. Это напоминало детскую игру, когда стульев в кругу на один меньше, чем людей, бегущих вокруг них под музыку и лихорадочно занимающих свободные места, как только обрывается музыка. Кто-то остается стоять. Он проиграл.

Одно место в первом ряду пустовало. На него и обратил самое пристальное внимание министр культуры Михаил Швыдкой. Подойдя к министру иностранных дел Игорю Иванову, он попросил его пересесть на пустующее место.

— А я на ваше место сяду, — сказал он господину Иванову.

— Меня куда посадили, там я и сижу, — после короткого замешательства уверенно и твердо ответил Игорь Иванов.

Михаил Швыдкой вопросительно посмотрел на него. В этом взгляде не было ничего, кроме вежливого удивления.

— Табличка моя тут лежала, — добавил Игорь Иванов, — на этом стуле. На него и сел.

Господин Швыдкой со все возрастающим удивлением глядел на министра иностранных дел. Ему, похоже была непонятна такая горячность в столь пустяковом деле.

— Конечно-конечно, не беспокойтесь, — министр культуры даже успокаивающе помахал рукой господину Иванову, и отошел.

— Вот же было пустое место, — пожал плечами министр иностранных дел. — Садился бы, да и все.

Михаил Швыдкой услышал это замечание и уже из прохода пробормотал:

— Я между силовиками не сажусь. Плохой знак.

После заседания его участники выглядели усталыми. Губернаторы вяло пытались в рамках единой корпорации наладить сотрудничество с министрами. После одной из таких попыток, уже в гардеробе, министр здравоохранения и соцзащиты Михаил Зурабов горько сказал:

— Какой же я хреновый министр…

— Давно вы это поняли? — спросил я.

— Да я-то с самого начала знал…

Министр регионального развития России Дмитрий Козак великодушно сообщил журналистам, что «по инфраструктуре (олимпийского строительства в Сочи. — А.К. ) поступает сейчас дополнительная информация, и эти вопросы сейчас оцениваются». Впрочем, не посвященным в подробности происходящего понять, что он имел в виду, было нереально.

— Есть еще одна небольшая проблема, — озабоченно сказал Дмитрий Козак. — Надо уложиться в положенные сроки.

Грустно глядел на происходящее министр экономического развития Герман Греф. Он слишком много знал. А об остальном догадывался.

Министр социального развития и здравоохранения Татьяна Голикова вошла в кабинет вместе с остальными министрами. Она была в черной кожаной куртке, которая придавала ей совершенно бескомпромиссный вид. Именно так в свое время и выглядели, видимо, комиссары здравоохранения.

Входя в зал, министр иностранных дел Сергей Лавров отказался сдать свой телефон. Увидев табличку со своей фамилией, он объяснил ей, что он сдавать телефон не будет, потому что уже сделал это раньше.

В день приезда делегаций на внеочередную сессию ОПЕК в отеле «Шератон» было огромное количество журналистов. Кто-то кричал в трубку «Пол, Пол, ты же был в России… Если я назову Сечина „товарищ министр“ — это правильно?! Почему я идиот, Пол?!»

Балочная машина «Тимберджек» предупредительно жужжала двумя металлическими дисками. Господин Путин, подъехав на поляну с гравием, чуть не прошел мимо этой машины, но кто-то из сопровождавших его министров обратил на нее внимание. В мгновение ока хищная железная лапа захватила ствол дерева, диски спилили его, и оно рухнуло — в сторону от президента России. Тут же другая железная лапа ободрала сосну как липку. Еще через несколько секунд ствол был распилен на десяток чурочек. Стало тоскливо.