Михаил Касьянов - Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым

Конечно, тогда, в 1996 году, мы совместными усилиями хотели будущий результат выборов чуть-чуть скорректировать. В результате сегодня Россией управляет группа людей, которые узурпировали власть, без всяких стеснений и «чуть-чуть» Не скажу, что это произошло моментально, но с 2003 года, и особенно после трагедии в Беслане, в стране стали стремительно происходить перемены, именно те, которые в свое время хотел насадить ГКЧП. И президент Путин стал фактически лидером нового ГКЧП.

Но в 1996 году я абсолютно искренне верил в то, что поступаю правильно. Я работал вполне осознанно. Мне, как и вам, казалось, что возврат коммунистов — это ужасно.

После ГКЧП тогда прошло всего пять лет. Это ровно столько же, сколько сегодня прошло после Беслана. Воспоминания о том, как мы жили при коммунистах, были совершенно свежи. Казалось, все это было только что, и очень не хотелось обратно — в советское прошлое. Я думаю, нас оправдывает то, что мы были искренни и что нами двигало чувство гражданского долга. Когда меня начинают упрекать задним числом: «А вот вы в 1996 году…» Отвечаю: «Послушайте, классические нормы журналистики не применимы к стране, в которой, по сути дела, еще продолжается гражданская война».

Полностью согласен. В 1993 году мы уже были на пороге гражданской войны. Поэтому в 1996 году так важно было сохранить демократическую Россию.

В 1996 году лидеры нашего бизнеса, которых еще не называли олигархами, — среди них были Ходорковский, Смоленский, Гусинский, Березовский, Фридман с Авеном, Потанин, Виноградов и другие — пытались найти общий язык с коммунистами, договориться о каких- то гарантиях собственности на случай победы Зюганова. Но так ни о чем не договорились. КПРФ была уверена, что победа у них в кармане и готовилась диктовать свои правила. Но порой я думаю, что страна уже была слишком сильно интегрирована в окружающий мир и перемены, произошедшие за пять лет после 1991 года, зашли так далеко, что повернуть историю вспять уже было невозможно.

Вот с этим я не соглашусь, страну можно было развернуть очень быстро. Смотрите, как Путин за два года буквально растоптал демократическую систему.

Я имею в виду, прежде всего, экономический разворот…

И экономический разворот тоже был возможен. Сейчас, конечно, сложнее, а тогда все это можно было сделать буквально за несколько месяцев.

Но разворачиваться пришлось бы уже в какую- то северокорейскую модель.

Возможно, с элементами рынка или его имитации. Вполне вероятно, коммунисты так и хотели сделать. Между нынешними «сдувшимися» лидерами коммунистов и прежними — огромная дистанция. Мы забываем, что тогда они были совсем другими — жаждавшими мести и реванша, от них веяло опасностью.

Сейчас лидеры коммунистов встроены во власть, им разрешено называться «оппозицией».

Это очень удобная позиция. У них есть партия, которой особых препятствий Кремль не чинит. У них есть своя фракция в парламенте. Они заседают в думских комитетах, комиссиях, у них есть вице-спикеры, у них есть спонсоры, у них есть партийное имущество. Они пользуются всеми теми же благами, что и власть. И главное — ни за что не отвечают. Уверен, они с ужасом думают: не дай бог оказаться у власти.

И еще один очень важный момент, о котором хотел бы сказать. Что бы мы ни делали в 1996 году для победы Ельцина, на тех выборах он победил сам. Никакие средства массовой информации не помогли бы ему, если бы он не встряхнулся, не вступил бы в борьбу по-на- стоящему, не стал бы с больным сердцем мотаться по стране. Сопровождавшие его в предвыборных поездках молодые корреспонденты НТВ, с ног валившиеся от усталости, только дивились: «Во дед дает! И откуда у него силы берутся отплясывать в жару на предвыборных митингах?!»

Ельцин переиграл Зюганова, потому что каким-то звериным чутьем настоящего политика чувствовал, что надо делать, чтобы практически каждый день главные новости были о нем. Настоящие новости, а не притянутые за уши. Но, хотя симпатии журналистов НТВ были на стороне Ельцина, мы никогда не замалчивали предвыборную кампанию других кандидатов. Более того, в наших передачах выступали и Зюганов, и Лебедь, и Явлинский, и даже ненавистный Ельцину Горбачев — единственный человек, внимание к которому со стороны прессы вызывало в Кремле открытое недовольство. Как мы тогда освещали президентские выборы, сегодня просто немыслимо. Так что мне за 1996 год не стыдно.

Мне нечего к этому добавить.

Как забыть финансовый крах, накрывший всех нас в самом конце лета 1998 года? Еще незадолго до этого, казалось, ничто не предвещало беды. Ведь что бы сегодня ни говорили про «лихие девяностые», на самом деле 1997 год был первым годом экономического роста после долгой и тяжелой стагнации, начавшейся еще в 80-е годы, во времена CCCR И в самой России, и в мире увидели, что болезненные рыночные реформы наконец стали приносить отдачу, укрепился рубль, упала инфляция, пошли инвестиции в производство, жизнь стала потихоньку меняться к лучшему.

Впрочем, действительно ли «ничто не предвещало беды»? На самом деле специалисты понимали, что еще в конце 1997 года на финансово- экономическом горизонте стали сгущаться тучи. Автор этих строк, не будучи профессиональным финансистом, в силу обстоятельств раньше многих понял, что дела обстоят плохо.

Весь предкризисный 1997 год компания НТВ готовилась к тому, что принято называть английской аббревиатурой IPO, — первичному публичному предложению своих акций на бирже в США. Теперь это едва ли не рутинная операция; не один десяток российских компаний разместил так свои ценные бумаги, а тогда это казалось делом почти неосуществимым, отваживались на него единицы.

Так вот, компания НТВ прошла практически все многочисленные этапы подготовки к этой процедуре, предусмотренные суровым американским законодательством, и получила официальное разрешение Федеральной комиссии по ценным бумагам США.

Но, к сожалению, труд этот пошел прахом. От IPO пришлось отказаться, потому что к лету 1998 года всем потенциальным инвесторам было ясно: в России вот-вот грянет кризис, и никто из них не был готов вкладывать деньги в покупку акций российской телекомпании, какой бы многообещающей она ни была.

Забегая вперед, скажу, что большая часть неприятностей, которые произошли в дальнейшем с НТВ, — в значительной степени результат кризиса 1998 года. Телекомпания осталась без десятков, если не сотен, миллионов долларов, которые должна была, по всем прогнозам, собрать в результате продажи акций. Соответственно, не удалось рассчитаться по кредитам, которые были взяты в расчете на эти поступления. А после августовского дефолта рухнул еще и телевизионный рекламный рынок и НТВ недополучило еще десятки миллионов долларов запланированных доходов. Стала копиться огромная задолженность перед кредиторами, самым крупным из которых оказался «Газпром»