Михаил Касьянов - Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым

Еще бы: провинциальный номенклатурщик, откровенный популист, ратует за уравниловку. Почему-то даже далекие от монархических взглядов люди особенно любили припомнить Ельцину, что в бытность первым секретарем Свердловского обкома он распорядился снести Ипатьевский дом, где в 1918 году были убиты Николай II и его семья, хотя решение об этом приняли в Москве на самом верху. А как настороженно отнесся академик Сахаров к идее, чтобы Ельцин возглавил первую в истории СССР парламентскую оппозицию! Именно из-за особого мнения Сахарова Борис Николаевич стал лишь одним из пяти сопредседателей Межрегиональной депутатской группы. Мало кто верил, что бывший секретарь обкома партии, советский человек до мозга костей, сможет быть настоящим лидером оппозиции.

Зато теперь ясно, что только Ельцин мог составить реальную демократическую альтернативу Горбачеву. Как ни силен был подъем демократического движения в СССР в конце 80-х годов, ни академик Сахаров, ни профессор Афанасьев, ни Гавриил Попов, ни Анатолий Собчак, ни кто-нибудь другой не смог бы на равных побороться с Горбачевым за власть в стране.

Сила Ельцина была в том, что, в отличие от других республик CCCP где главой независимого государства мог быть избран ученый-физик (Станислав Шушкевич в Белоруссии), востоковед (Левон Тер-Петросян в Армении) или профессор консерватории (Витаутас Ландсбергис в Литве), в огромной консервативной России кандидат в президенты должен быть принят старой советской элитой. Ельцин, при всей его демократической риторике, при всем его популизме, был знаком и понятен правящей номенклатуре, партхозактиву — назовите, как хотите. Иначе в мае 1990 года его не избрали бы председателем Верховного Совета России, где демократы составляли меньшинство. То, что произошло в августе 1991 года, приятно считать победой отважных россиян, которые вышли на улицы, протестуя против ГКЧП, строили баррикады на Новом Арбате, защищали Белый дом. Особенно если ты сам был среди них. Но куда как более важным на самом деле оказалось другое обстоятельство: партхозактив посмотрел на гэкачепистов, прикинул, какую цену, в том числе кровью, ему предлагается заплатить, чтобы эти монстры пришли к власти, подумал-подумал и сделал свой выбор.

Одна из сложностей для Касьянова состоит в том, что, в отличие от Ельцина образца 1989–1991 годов, в России сейчас нет революционной ситуации. И хотя в стране глубокий кризис, «верхи» все еще могут управлять по-старому, а «низы» все еще хотят верить, что эти самые «верхи» сумеют решить их проблемы.

Победить на выборах 2008 года Касьянову вряд ли бы удалось. Но он смог бы сделать то, что когда-то удалось генералу Лебедю, — прийти к финишу с весомым результатом, который заставил бы Кремль с ним считаться, вступать в переговоры, искать договоренностей. А это было бы уже немало. Видимо, это и напугало власть, и она не допустила экс-премьера до старта президентской кампании.

Но в конце концов политическая жизнь на этом не заканчивается. Касьянову только чуть за пятьдесят. Перефразируя слова одного из героев любимого сериала «Семнадцать мгновений весны», можно сказать, что возраст расцвета для политика у него еще далеко впереди.

Кстати, сразу хочу предупредить вас: не ждите, что на страницах этой книги я стану рыться в деталях многочисленных разоблачительных материалов против Касьянова, в изобилии распространявшихся СМИ. Скучно и противно. Я уже сказал, что знаю не понаслышке десятки примеров, как в пылу борьбы за власть и собственность противоборствующие стороны запускали в печать всевозможные слухи и сплетни про далеко не самых худших на свете политиков.

Нормальные люди и так отлично чувствуют вранье, предвзятые оценки или, что еще хуже, полуправду, для видимости приправленную тенденциозно подобранными фактами.

Но не расстраивайтесь, любители остросюжетных политических драм, — в ходе наших долгих, обстоятельных разговоров на самые разные темы Михаил Касьянов успел рассказать многое, о чем ни я, ни вы никогда еще не слышали. Наиболее интересные фрагменты этих бесед с моими небольшими комментариями и составили эту книгу.

Книга получилась не просто о Касьянове. Она о нашем времени, которое, казалось бы, невозможно представить себе без Путина. Но еще совсем недавно мы жили, не зная, кто это такой, — и совсем неплохо жили. Многого добились, многим можем гордиться. И при Путине живем без оглядки на власть и даже вопреки ей. Завтра же точно без Путина проживем — и не только мы двое. Вся страна. Как прожила она без Ленина, без Сталина, без Хрущева, без Брежнева. Без Горбачева. Без Ельцина, наконец. Поэтому мы и решили назвать книгу: «Без Путина».

Евгений Киселев

Наша жизнь порой преподносит самые неожиданные сюжетные повороты и сюрпризы — тем она и замечательна.

Если бы в конце 80-х годов, когда еще не распался казавшийся всем нам таким незыблемым монолитом Советский Союз, кто-нибудь сказал мне, что через десятилетие я стану премьер-министром независимой демократической России, то я бы просто посмеялся над этим, как над веселой шуткой.

Если бы в начале 2004 года, когда я занимал второй по значимости пост в Российском государстве, кто-нибудь рассказал мне, что через каких-нибудь три года ОМОН будет пытаться силой задержать меня в центре Москвы и только самоотверженность моих друзей и коллег спасет меня от произвола, я бы посмеялся не менее искренне.

Поэтому, что бы ни поведали мне сегодня про мое будущее, я уже не буду смеяться и отвечу: «Все может быть».

История жизни любого человека в той или иной степени связана с большой Историей. Мне в жизни очень повезло: довелось не только быть свидетелем многих значительных событий уникального периода глубинной трансформации нашей страны, но и принимать в них самое непосредственное участие. Говорят, когда Мао Цзэдуна спросили об исторической роли Великой французской революции XVIII века, он ответил: «Пока что слишком рано об этом судить…» Тем более слишком рано подводить окончательные итоги этой бурной переломной эпохи российской истории, которая — хочется верить — еще не завершена. Но это вовсе не означает, что сегодня слишком рано оглядываться на недавнее прошлое, пытаясь его понять и объяснить.

Ведь «все может быть» не только с каждым из нас в отдельности, но и с нашей страной, в которой мы родились и живем, где будут жить наши дети. Есть такая расхожая фраза: «История пишется у нас на глазах». Эта фраза, пожалуй, как нельзя лучше подходит для сегодняшней России: от наших действий сегодня во многом зависит, какой будет траектория дальнейшего развития нашего общества в XXI веке. Вопрос стоит ребром: удастся ли нам преодолеть нынешний антиконституционный, антидемократический откат в прошлое; получится ли наконец твердо поставить страну на магистральный путь развития человеческой цивилизации, неразрывно связанный с ценностями свободы и демократии?

Читать дальше