Газета День Литературы - Газета День Литературы # 109 (2005 9)

По-моему, сейчас на Руси ещё можно писать стихи для самосохранения народа. Сколь бы малое число читателей ни оставалось. Поэтический способ жизни — это тоже и наша сила, и наша слабость. Я понимаю, что для нынешних рационалистов и прагматиков надобно уничтожить подобный способ жизни, даже саму природную одушевленную поэзию. Это они внедряют, как картошку при Екатерине, непоэтическую поэзию, но, смею заметить, неудачно. Стихи произрастают даже из самого концептуального сора, и у Тимура Кибирова, и у Ивана Жданова, и у Бориса Рыжего. Впрочем, последний и сгорел, как русский поэт.

Что же говорить о таких природных задушевных и простодушных поэтах, как Николай Дмитриев. Его жизнь, его поэзия и есть — его собирание Руси. И, как он сам писал, даже смерть, даже смертные стихи — помогают людям жить.

Силы у поэта кончились, смерть пришла, но стихи остались. Будем жить с ними.

И мне сказал незримый страж:

— Молись, коль помнишь "Отче наш".

Коль из святого что-то помнишь.

Молись за них. Они горят

В аду земном и что творят —

Не ведают. А где им помощь?

***

К высшей мере меня вы представите,

силы неба, я снова паду,

где лягушки расквакались в заводи,

и соловушко свищет в саду.

В бездне вечности выберу времечко,

чтобы был обязательно май.

Упаду я из нетей, как семечко.

Слушай живность и в жизнь прорастай!

С неба — в землю,

и к свету растерянно...

Чтоб еще один выстоять век,

вырастай в соловьиное дерево,

ведь поющий ты был человек.

Зашумишь, как под бурею парус ли,

стихнет лес, запоешь все равно.

Из сплетенных деревьев, в их заросли,

соловей выбирает одно.

***

От дверей, где входил я, ключей

остается совсем уже мало.

Переходит в разряд мелочей

то, что смысл бытия составляло.

Как в безоблачный полдень зенит,

пуст ли, полон, — о Боже мой Христе! —

где повыше, и сам я открыт,

так открыт, словно нечего выкрасть.

Наподобие горних жилищ,

все во мне предоставлено свету —

проливайся! На то я и нищ —

меньше места жилому предмету.

Будет на сердце пусто дотла —

поместится еще один лучик...

Но в отверстые дыры вошла,

прижилась и не выплывет туча.

***

При сумеречном музыки звучанье

и думах, непереводимых в звук,

о том, что слово было не в начале,

кощунственно уверуешься вдруг.

В мирах туманных

смутно мысль бродила,

объятая немотным полусном,

пока на звук не накопилась Сила,

и прогремело Имя, словно гром.

Тумана бесконечность затвердела,

и мыслящее нечто напряглось

для изреченья и вершенья дела.

И свет со тьмою разошлись поврозь.

И вспыхнуло добро тогда звездою —

в лучах на фоне мрака пролегло.

И красота прозвалась красотою,

и имени не избежало зло.

***

Не выбирать мне, что там будет,

и не стоять у трех дорог,

когда я сам себе — распутье

и мне на сердце камень лег.

Так тяжко, что не держат ноги

коня — он рухнул подо мной!..

Я прожил сердцем все дороги.

Главы не снес, а все живой.

И молвлю Богу благодарство

за подаянье всяких дней...

Имел царевну я и царство,

и змия сверг в душе своей.

Я стану нищим и свободным,

до сердца плоть свою сносив,

и лягу камнем путеводным

для тех, кто безоглядно жив.

ДУШКА КАТЮШКА

"В издательстве, как всегдатянут с моей книжкой.

Я все еще делаю вид,что мне безразлично.

Но, честное слово,однажды сниму пальтишко

И стану душить редактора,сама, лично."

Катерина ФАЙН

Меня печатают в "Знамени", поскольку им ясно слишком,

Что если бы отказали — картина была б такой:

Одною рукой привычно снимала бы я пальтишко,

А своего редактора душила б другой рукой!

И это отнюдь не шутка, поскольку не зря к тому же

Зовут меня Катериной, и есть прецедент не один:

То вдруг Катерина Измайлова душит подушкой мужа,

То даже нью-орлеанцев душит стихия "Катрин"…

Редакторы задушевные, а ну не тяните с книжкой,

Не то я сниму пальтишко, но это еще — ерунда.

А вот уж когда в экстазе я сброшу всё до бельишка —

То даже подумать страшно, что может вас ждать тогда…

Поэтому трепещите душою, редакторишки:

Передушу за каждый мой непечатный лист!

А суд порешит, что автор чуток не в своем умишке —

И все меня оправдают. Придушит лишь пародист…