Газета День Литературы - Газета День Литературы # 111 (2005 11)

Степь разметалась широко,

зовет: “Сражайся — возвеличу!”

Ходи в походы так легко,

как барс стремится на добычу.

***

Под дубом — череп исполина.

В глазнице черная вода,

в другой — горючая калина,

над ним багряная звезда.

Не знавший цели и покоя,

бродяга выполз изо рва,

ударил череп в лоб рукою

и молвил дерзкие слова:

— Шатался ты по белу свету,

земля тряслась, тряслись враги,

но срок пришел, не дашь ответа,

удар стерпев от мелюзги.

Зачем ты вел с богами споры,

до неба строил города,

леса растил и двигал горы?

Нас равно примет пустота…

И вдруг от края и до края

Как прежде землю затрясло,

И смех из пламенного рая

донесся гордо и светло:

— Но все же я в той жизни бренной

был потрясателем Вселенной,

а ты, хоть правдой слабых прав,

и жил и сгинешь ниже трав!

Скифский сон

Ты ведаешь, что наши предки прежде,

внушая ужас, шли за ратью рать,

рабов и скот, и злато, и одежды

могли в столицах покоренных брать.

Все было просто — битвы и моленья,

и ясный взгляд навстречу небесам.

Бог даст врага, тот —

повод к наступленью,

а остальное ты добудешь сам.

Героев незадачливые внуки

сетей судьбы уже не рассечем,

и ценим бесполезные науки,

хотя все блага можно взять мечом.

***

Одна страна крепка купцами,

другой милы ее волхвы…

А третья славятся бойцами,

что век не склонят головы,

не ждут хвалы и царской платы,

и топчут травы, не ковры,

любые рассекают латы

наточенные топоры.

А кони, быстрые как птицы,

на Млечном пойманы Пути,

презрев преграды и границы,

готовы всадников нести.

Купцы на торг сдадут державу.

Волхвы уйдут в свои мечты.

Одни бойцы не примут права

клинки отбросить и щиты.

…Здесь мыслят просто и свирепо,

и вера твердая в очах,

что если даже рухнет небо,

его поднимут на плечах.

***

Вожак булыжник и дубину

держал уверенно в руках,

и племя было заедино,

и племя множилось в веках.

Он сильным был, за сильным право

на землю, данную судьбой…

В музее — скипетр и держава,

их древний смысл забыт толпой.

Соратнику

Тебя одного конвоиры ведут,

но нация вся под конвоем.

И длится и длится неправедный суд

над каждым бойцом и героем.

Состав преступления вечен и прост —

за волю Державы сражались.

А значит — решали еврейский вопрос,

как предки на это решались.

Еще не взрывали с собою пластид

навстречу кремлевским бандитам.

Но если законом считать геноцид,

то что же считать геноцидом?

И как бы, соратник, не кончился суд,

но сердце твое не ослепнет.

Следы от наручников все же сойдут,

а ненависть только окрепнет.

Причина одна у всемирных проблем.

Мы знамя борьбы не уроним.

И знаем — кого и когда и зачем

в горящие печи загоним.

Узники

Один сидит амбиций ради,

за прессой купленной следит,

полк адвокатов на зарплате

о покровителе галдит…

К другому — нет родни на "вольво"

и нет защитника-раба.

А если горько, если больно,

то мыслит он: "Моя борьба!"

Солдат Империи

Ты устал жить сражения ради,

вычислять и выслеживать смерть.

Ты устал, каменея в засаде,

сквозь чужие руины смотреть.

Ты устал в перекрестье прицела

чьи-то темные лица ловить.

Это тяжкое нужное дело —

бунт на южных границах давить,

где привал — неземная отрада,

где письмо — долгожданная весть…

Но Россия сказала: "Так надо".

И солдаты ответили: "Есть!"

Вкус промерзшего черствого хлеба,

старой карты потрепанный лист.

И скользит по чеченскому небу

след ракеты, как огненный хлыст.

Ты устал жить сражения ради,

но, наверное, выбора нет.

И шагают сквозь сумерки рати,

на погонах несущие свет.

ЛИОН

Россия, Сталин, Сталинград…

К.Симонов

Пантагрюэль, Гаргантюа, Вийон.

Фартовая поэтов каста!

Насмешкой острой враг сражен —

Поэты побеждали часто.

Ну минимум раз пять на дню.

Язык души, как соус "Чили"...

И с белошвейками игру

Нешуточную заводили.

Я в эти же попал края,

С Европы сдунув позолоту.

Вы все мне были бы друзья!

Жаль, не застал в живых вас что-то...

Но вышел в зал и стал читать

Стихи про русские морозы.

Про русский штык... Кривила "знать"

Парфюмом пахнущие рожи.

Был прав наш Симонов тогда —

Так вот оно лицо врага!

В том зале узком, словно склеп,

Увидел трезвыми глазами

Я свору тех, кто жрал наш хлеб,

Но пел чужими голосами.

Сидели здесь не на бобах,

В лицо мне, хмыкая, мычали.

Как челобитную в зубах

Бренд диссидентства зло держали.

Я мог бы просто прыгнуть в зал.

От бати эти кулачищи!

Но я друзьям пообещал

Не драться с выродками лично.

Тогда я вспомнил наугад —

" Россия, Русь..." — нет, не годится.

"Россия, Сталин, Сталинград!" —

А Сталина любой боится.

Подражание Вийону

В округе бродяг ведьмы злые,

Пыль вздыбив в памяти своей…

Все поголовно пожилые,

А были молоды! Ей-ей!

Недавно кошками с кровати

Скакали в новую кровать...

И падали мужские рати,

Ну что они могли сказать?

Когда одна другой искусней

Вела любовную игру.

Под водку — сало! А не мюсли,

И ложкой — чёрную икру.

Вскипала кровь в сердечном тигле,

Огнь бездны — хоровод наяд!

Жизнь проносилась или миг ли,

Пока летел мужской снаряд...

А нынче старые редуты,

Блондины?.. Чурки не берут!

Идут старпёры — ну-ты, гну-ты...

И милостыню подают.

Душа-девица в древних чреслах

Сожмётся в крохотный клубок.

Эй старость, так нельзя, нечестно.

Как мир прекрасен и жесток.

ПАРИЖ

Во Франции тоскую по уюту

Домашнему, пью местную цикуту,

Дабы глазеть на вечность веселей.

Смотрю в глаза Сабрины — не Анюты.

Ресницы, словно вилы, изогнуты,

И по-французски мне всё пей да пей!

А я и так едва сижу на стуле.

Тень женскую целую тупо в скулы,

Мне скулы целовать запрета нет.

Закрыла Сен-Луи подолом Сена,

Не найдена в России мне замена

Я пью! Но пью я, как её поэт!

Звенят доспехи на гербе старинном.

По-русски ресторан зовут "Максимом"

Там — а ля рюс — глотает монпансье.

Гремит коробка лампой Алладина.

Не прижилась здесь рейнская Ундина,

Хотя, сам видишь, что прижились все...

Пусть под мостом воняет аммиаком,

Здесь лучше быть клошаром, чем собакой.

За каждой винной стойкой, брат мусью!

Ты можешь подловить его с кастетом,

Под тем мостом — зимой иль жарким летом.

И прохрипеть мелодию свою.

А что Париж! — Ему плевать на это.

Курсирует меж берегов карета —