Газета День Литературы - Газета День Литературы # 112 (2005 12)

С.Е.Молодые пусть учатся на мне. Не жалко. Жалко их самих. Илья Кириллов вообще — мой ученик, я очень переживал, когда он заболел. Хотел и сам ему помочь. Пусть обращается. Илья очень талантливый человек. Что касается Анны Козловой, наверное, она искренне считала именно так. Думаю, она не очень внимательно прочитала сам роман о Ленине. Скорее, отклик по теме. Он ей ещё не по зубам. Хотя девочка, конечно, талантливая. Удивительно, но роман о Ленине был распродан мгновенно. Мне один букинист сказал, что книги Есина не сдают в букинистические магазины. Это чего-то стоит. Почему-то мои томики оставляют себе на будущее. Трудно быть в форме, трудно удерживать внимание читателей.

У всех на слуху ещё какие-то привычки ХХ века. Ты сделаешь один раз стоящее, и уже тебя не забудут. Я хорошо помню, как один мальчик написал целый донос на моего "Гувернёра". Потом налетели на "Затмение Марса". Вот Аня Козлова разгромила моего Ленина. Илья прошелся по моим "Дневникам". Думаю, что-то напишут по поводу "Марбурга"… И пусть пишут, я очевидно, с виду — лёгкая добыча.

В.Б. В "Марбурге", конечно же, увидят тебя самого и твои старческие стенания, рефлексию, постоянные мысли о смерти. Тем более, они в романе на самом деле главенствуют. Это твой итоговый роман, и самый рефлексирующий, подводя итоги, ты сам же спрашиваешь: зачем всё это? И нужна ли эта жизнь с её вечными проблемами и переживаниями? Не легче ли умереть?

С.Е.Смерть меня привлекала всегда. …Если ты не задумался о смерти, значит, этот день для тебя прошёл даром. Первая часть романа "Марбург" биографична, но только по фактуре. А наполняется она совсем другим, крайне обобщённым смыслом. И потому ссылки на меня бесполезны. А сейчас я пишу очень озорной роман. Героем романа будет Литературный институт. Заранее жду постные и обиженные лица, не понимающие, что роман-то не о них, о людях вообще. Так и "Марбург" возник из моих постоянных поездок в этот город, с которым мы дружим институтами. Встречи, совещания, симпозиумы, а художественный-то материал копится. Писательство — это же физиологическое состояние. Разбух этот художественный материал, прорвало, я и придумал сразу какой-то сюжет.

В.Б. Ведь это же парадокс, что ты — ребёнок репрессированных родителей, а в университет поступил. И не только ты поступил, но и Бородин поступил, и Золотусский поступил. И далее аспирантура, школа при ЦК КПСС. Может, и обращали внимание, но, думаю, особенно не мешали жить. Это были личные переживания, но они не влияли на твою общественную жизнь. Впрочем, и у меня отец строил на севере железную дорогу отнюдь не добровольно. И построил. И жену там же на севере нашёл. И нас троих нарожал. Помню волнения и шептания родителей, но в своей жизни я никогда не ощущал явного давления, всего того, о чем любят писать наши либеральные оппоненты.

С.Е.Ты абсолютно прав. Советская власть мне много дала. Выучился в университете, не было семейного воспитания. Я учился у знаменитых профессоров. Это сейчас Чупринин с ехидцей пишет: закончил заочно филфак. Мол, не то образование. Или закончил Академию общественных наук при ЦК КПСС. А большего рассадника свободомыслия, чем эта Академия — я не знал.

В.Б. Её закончили и крайние русские националисты, тот же Боря Миронов, и крайние наши либералы.

С.Е.Это потом мне всё в вину поставил Слава Огрызко в своей статье. И то, что отец сидел, и то, что я Академию при ЦК КПСС закончил — во всём виноват. И то, что я "Имитатора" написал — виноват. И то, что он свою статью обо мне назвал "Имитатор", я тоже виноват… Значит, что-то зацепило.

В.Б. А почему сейчас замолчало так много писателей? Не хватило энергии? Оказались ненужными? Особенно в провинции?

С.Е.Тот же Георгий Баженов, чудный прозаик, почему молчит? Что делает? Или публикуется в "Нашем современнике" Михаил Тарковский, невероятной красоты писатель, а его почти никто не замечает. Петр Краснов пишет в своем Оренбурге сильнейшую прозу, я так рад, что сейчас ему решили дать премию "России верные сыны", но ведь о нем никто не пишет в наших столицах.

В.Б. Я искренне рад, что выдвинул его на премию, и моя кандидатура прошла. Но получается, жил бы он в Москве, вернее заметили бы? Писатель должен жить в Москве? Рождаться в провинции, а жить в Москве?

С.Е.Очевидно. Я — москвич. Я люблю Москву — это мой город. Всю жизнь тут прожил, проработал. Еще до боли в сердце люблю Калугу, где прошло моё военное детство, люблю Кострому, которую описал в своей первой повести. Любил Рязань. Это уютные русские города. Сегодня Москва — некий всемирный конгломерат. Чего-то слишком много разного. Как Вавилон. Город настолько стал интернациональным, настолько лишился старых московских корней, что перестал мне быть близок.

В.Б. Может, это и вопрос из прошлого, но нужен ли герой литературе?

С.Е.Не знаю. Могу только сказать, что я своих героев не любил. Так у меня сложилось. Люблю только героев своего последнего романа "Марбург": и Ломоносова, и Пастернака, и жену профессора Новикова. Безумно люблю собаку, которая была списана с моей. Увы, она умерла, не успев прочитать о себе.

В.Б. Как ты пришел в литературу, были ли учителя?

С.Е.Я был не очень толковым мальчиком, но ходил в какое-то литературное объединение при университете. В университете я впервые услышал имя Пастернака, не знал, кто такая Цветаева. Там было два объединения, одним руководил Николай Старшинов, другим — Павел Антокольский. Я был у Антокольского. Помню, он сунул палкой в меня и ещё в одного Сашу — из этих ребят что-то будет, из других — ничего.

В.Б. А были в жизни события, которых ты хотел бы избежать?

С.Е.Я хотел бы, чтобы всё повторилось так, как было. Даже с самыми большими неприятностями, которые случались.

В.Б. Что бы ты назвал наиболее ценным в своем творчестве?

С.Е.Вспомнил ещё об учителях. У меня был один большой учитель. Это Юрий Васильевич Бондарев. Я был в его семинаре. Он мне тогда дал два или три совета. Я ими пользуюсь до сих пор. Советы очень простые. Он сказал — пиши роман. Прочитал несколько моих рассказов, и сказал — Сережа, эту манеру вы уже освоили… Это был для меня урок на всю жизнь: писатель всегда должен писать что-то новое.

Теперь, о наиболее ценном, что сделал. На мой взгляд, я открыл нового в нашем времени героя. "Имитатор" — это был второй этап. Первый этап — "При свете маленького прожектора". Мальчик, который работал в книжном магазине. Они братья с героем "Имитатора". Но всё-таки, может быть, самое главное, что я написал — это "Дневники". И третье, я полагаю, что мои романы ещё не прочитаны. Я абсолютно уверен, что нашу эпоху будут изучать по тому, что я написал. (Улыбается.)