Газета День Литературы - Газета День Литературы # 133 (2007 9)

Что ещё на свете надо

Кроме этой красоты?

Кроме сонного приволья

Грачьих, вспаханных полей,

Кроме сладкого до боли

Ожиданья тополей,

Ветровых весны просторов,

Дальней песни журавля,

Кроме веры той, которой

Пробуждается земля.

***

Ах Родина! Когда бы знала ты,

Как много душ ты вынула из тела.

Не ты, не ты, я знаю, так хотела,

Не ты сожгла последние мосты

Меж плотью и душой окаменелой.

Тебя ведут, послушную рабу,

И ты поводырей не вопросила:

Куда идём? И путь не освятила.

Несёшь покорно на своем горбу

То, что тебе, блаженной, не под силу.

Какая роковая немота

Твои уста сковала лютой стужей!

Ни сыновей, ни праведного мужа,

Ни помощи спасительной креста.

А ты все молишь: не было бы хуже.

Как холоден, постыл и одинок

Твой путь, как новый Dela Rossa,

В обносках вековых, простоволоса,

Сама себя казнишь, казнит ли Бог?

Но нет ответа вечному вопросу,

Куда, в какую бездну заглянуть,

Чтобы увидеть всё, что растеряла?

То ли в тебя, какой ты нынче стала,

То ли в свою ослабнувшую грудь.

То ли в твоё небесное начало…

***

Царь и мудрец.

Во все эпохи

Меж ними высился барьер,

И что в одном имелись крохи,

В другом с избытком. Например,

В одном ума шальная сила,

В другом – руки слепая власть.

Природа их разъединила,

Чтобы себя потешить всласть.

Чтобы, устав от совершенства,

Вдруг испытать из всех блаженств

Необъяснимое блаженство

От сладости несовершенств.

О, как загадочно блуждала

Улыбка по её лицу,

Когда народ она вручала

Очередному подлецу.

И как рыдала непритворно,

Себя за игрища коря,

Когда добра и правды зёрна

Бросал мудрец к ногам царя.

***

Спой, певец! Я не знаю о чём.

Но так холодно сердцу

в осеннюю темень.

То ли ночь навалилась

тяжёлым плечом,

То ли стужа сковала

судьбы моей бремя?

За окном моим мечется птица в ночи,

Потерявшая милое сердцу гнездовье.

Голос твой утешает, как пламя свечи,

И опять оживают надежда с любовью.

Окоём распрямляет пространства углы,

И редеет

спрессованный воздух предместья.

И пронзивший Вселенную призрак иглы

Растворяется в небом дарованной песне.

Утром вздыбится мир на крутом вираже

И наполнится страхом

и ядом стяжательств…

Пой, певец! Так легко и привольно душе!

И не нужно о счастье

других доказательств.

***

Вот опять разболелась душа.

Что-то ломит ее и корёжит.

То ли годы пора подытожить,

То ли нечем ей стало дышать.

Я устал на земле мельтешить.

У меня состоянье такое,

Словно нужно столетье покоя,

Чтобы снова неистово жить.

В мокрой глине с корнями травы

В тишине безраздельной сплетаясь,

Раствориться в земле.

Иль скитаясь

Во Вселенной пыльцой синевы,

Всё забыть:

Кем я был, чем я стал.

И очнуться в тридцатом столетье,

Чтоб увидеть всё то же на свете,

От чего я в двадцатом устал.

ПРОРОЧЕСТВО

Устала плоть служить душе

И взбунтовалась, взбунтовалась.

И вот от совести уже

Живого места не осталось.

Все можно! – разум ликовал.

Даёшь свободу! – плоть кричала.

– Где голос твой? – я душу звал,

Но неразумная молчала.

– Смотри, – я говорил, – всё зло

Повылезло, не зная страха,

Полынью поле поросло,

Кровь правды оросила плаху.

Любовь покинула сердца,

И память корчится от боли,

И нет предательствам конца,

А ты молчишь!

Скажи, доколе?

И с высоты сквозь стадный рев

Я голос услыхал мессии:

– Когда с креста прольётся кровь

Твоей возлюбленной – России.

***

Пегас! Чудовище моё!

Как много всякой пищи!

А ты, забыв про это всё,

Живое сердце ищешь.

Возьми пшеничный каравай,

Овса хоть два овина...

Так нет же. Сердце подавай,

На, жри его, скотина.

ДВОЙНИК

Из сумрака болот восходит

Седой туман небытия

И, будто серая змея,

Струёй струится к небосводу.

И, позабывши о свободе,

Тоску кипучую тая,

Гляжу в ночное небо я,

На звёзд полночных хороводы.

И там, в небесной вышине,

С печальной думой обо мне

Двойник по Альтаиру бродит.

Смеётся, весел он тогда,

Когда со мною вдруг беда

Нечаянная происходит.

***

Я войду в сырой сосняк,

В ельник я войду сырой:

Не зима и не весна –

Только дней тревожных рой.

Звонкий бор поёт печаль.

Свет зари горит во мгле.

Беспокойно на Земле,

И прошедшего так жаль!

Красна ягода в бору

Крови каплею горит.

Беспокойно на миру.

Ворон высоко кричит.

Алым звоном на заре

Души падшие поют.

Все поляны – в серебре.

Ах, как неспокойно тут…

Тут болотная печаль,

Бледноликая, живёт.

Оросится ею даль,

Прямо в душу протечёт.

Тени прошлого скользят.

Солнце мрачное дрожит.

В вены разливает яд.

Мир сомнением прошит.

Дым кадильный из-под ряс,

Вьётся, вьётся он в петле:

Ели молятся за нас.

…Беспокойно на Земле!

БОЛОТО

Болото – могучее слово.

О, сумрак трясин вековой!

Ты манишь сладчайше, и снова

Твоей очарован тоской.

Из глуби веков подымаешь

Отравами полный туман,

И капли-печали роняешь,

Я ими давно обуян.

Из серого сумрака злого

Зловеще Былое глядит

Печальным бельмом водяного,

Годами, веками сквозит.

А сколько тоски и печали

Болотное солнце струит!

В тумане, больном изначально,

О празднике жизни скорбит.

Твои переменчивы тени,

Лиловые сумраки дня, –

Полны умертвляющей лени

И сонного страсти огня.

Они вызывают к безумью,

Они приучают к тому,

Что всё – преходяще… Разумно

Почаще бывать одному,

Ведь только тогда понимаешь

Великую бренность всего

И слёзы печали роняешь,

Впадающие в торжество!

ДУХ И МЫСЛЬ

Я осветил чертог небесный

Своею мыслью золотой

И был рассвет – такой чудесный,

Обласканный моей мечтой.

В оковах мысли духу тесно –

Стремится к тверди голубой

Мой дух, но вовсе неизвестно,

Какою пламенной зарёй

Он возгорится в Горней Выси,

И будет ли он ярче мысли

И ярче солнца там блистать?

А может, пасмурный и мглистый

Он станет, – если малой искрой

Во мне он не сумел пылать?

БЕССИЛИЕ

Двоятся чувства и сознанье,

Двоится мир, двоимся мы.

Тускнеет купол мирозданья.

Полны сомненьями умы.

Таков удел! Все в мире знанья

Нам явлены из тайной тьмы,

В которой многомерно зданье

Небытия… Как из тюрьмы,

Из мира трёх осей мы смотрим

Туда, где некий Идеал

Остаться тайным пожелал.

Но если было бы не по три

Оси, а более (хоть сто!..) –