Виктор Кузнецов - НКВД против гестапо

В связи с этими событиями я посоветовал «Дяде» окружным путем уехать в Париж.

После ареста «Шарля» я больше не имел никаких контактов с группой. Однако так продолжалось недолго. Насколько я помню, в начале 1942 года вместо «Шарля» группу возглавил «Боб» (Герман Избуцкий). С «Бобом» я познакомился еще в Париже.

Однажды «Боб» пришел ко мне в шесть утра и повел на площадь Вендеркиндере, чтобы познакомить меня с мнимым аргентинцем, который, судя по акценту, был в действительности русским [это был «Кент»]. Побранив «Дядю», который удрал в то время, когда все «сидят в большой луже», «аргентинец» велел мне принять все необходимые меры к тому, чтобы отвезти его жену и ребенка (его любовницу Маргариту Барча и их сына Рене) во Францию. Он также дал мне 20 тысяч бельгийских франков и запретил тратить их без его разрешения. Он заявил, что является не то директором, не то компаньоном фирмы под названием «Симэкско».

Я попросил Мальвину переправить жену «аргентинца» и их малыша через французскую границу. Мальвина доставила их в Париж и передала второму лицу, которое принадлежало к нашей группе. Лицо это должно было позаботиться о том, чтобы оба добрались до неоккупированной зоны. У дамы был чехословацкий паспорт, в котором было указано, что она не то «арийка», не то «католичка». Я проследил за тем, чтобы Мальвина вместе с женой и малышом «аргентинца» действительно отправились в путь.

Во время моих первых встреч с «аргентинцем» он спросил меня, где можно будет спрятать радиопередатчик. Осмотревшись, места лучше квартиры инспектора Матье я не нашел. Я поговорил с ним, и он согласился спрятать у себя аппарат. «Боб» должен был принести аппарат в условленное место, метрах в стах от Барьер де Сен-Жиль. Я отправился туда, и он передал мне чемодан, в котором находился передатчик. Это был большой дорожный чемодан размером приблизительно 90x50x20 см, темно-коричневого цвета и весьма потрепанный. Он принадлежал «Бобу», которому я не сказал, куда намерен спрятать находящийся там аппарат. После этого я отнес чемодан в указанное место и передал лично комиссару Матье, который повез его домой. Я видел, как он сел вместе с чемоданом в трамвай № 9.

Два дня спустя я встретил Матье, который сообщил мне, что место, где он намеревался спрятать чемодан, слишком мало. Тогда я купил три небольших чемодана, и мы решили вынуть аппарат из большого чемодана и переложить в три поменьше в моем присутствии, причем, в тот день, когда жены Матье не будет дома.

В январе или феврале 1942 года я попросил Матье перепрятать аппарат. С этой целью я отправился к нему домой по адресу Авеню де Тийей, 65. Рацию мы переложили в передней. Мне кажется, что большой чемодан был заперт в платяном шкафу. Переложив его содержимое в маленькие чемоданы, большой чемодан я вернул «Бобу».

При следующей встрече с «Бобом» он попросил меня передать «Дяде», что у него не осталось денег. У меня была возможность передать это сообщение через одну даму, которая приехала по поручению «Дяди», чтобы узнать у Мальвины, определенно ли приехала Вера. Позвольте мне объяснить. Перед этим Мальвина привезла из Франции одну даму, которую звали Верой, и забыла сообщить об ее приезде в Брюссель. Если я не ошибаюсь, эта Вера говорила, что живет у друга (Вера — это псевдоним Аннемари фон Пютт, которая в 1941 и 1942 гг. работала на Треппера).

Присланная «Дядей» дама сказала мне, что хотела встретиться со мной через неделю или десять дней в парижском кафе «Буль д'Ор» или «Буль д'Аржан», что неподалеку от станции метро «Сен-Мишель». Она также сказала мне, что я могу распорядиться 20 тысячами бельгийских франков, которые дал мне «аргентинец» (Гуревич), следующим образом: две тысячи отдать Бобу, четыре тысячи Вере, четыре тысячи оставить себе и десять тысяч передать «Профессору» (Иоганну Венцелю). Как я узнал впоследствии, он был специалистом по шифрам, который исчез после первых арестов в декабре 1941 года. Кроме того, она заметила, что я могу встречаться с Верой каждые три или четыре дня в брюссельском кафе «Ле Грийон» на улице Л'Экюйер.

Как велел «Дядя», я поехал в Париж и встретился с ним на условленном месте. Затем мы принялись обсуждать важнейшие вопросы; потом, выйдя из кафе, пошли прогуляться. Во время прогулки «Дядя» сообщил мне, что на следующий день разыщет меня. После этого передал меня одному лицу, которое отвело меня на какую-то квартиру, местонахождение которой из-за темноты я не сумел определить. На следующий день человек этот пришел ко мне в эту квартиру. Мы оставались там целый день и уточняли различные вопросы, связанные с нашей подпольной работой. Вечером «Дядя» посоветовал мне вернуться в Брюссель. Он пообещал меня вскоре разыскать.

Когда «Дядя» приехал в Брюссель, он заявил, что отныне моим непосредственным начальником будет не «Боб», а «Бордо» (Ефремов). Вот каким образом я встретился с «Бордо». «Боб» взял меня с собой, и мы вместе пошли к «Дяде», который ждал нас в брюссельском парке Пар дю Сенкатенер. Спустя два или три часа «Дядя», если я не ошибаюсь, недалеко от этого места познакомил меня с «Бордо».

Во время нашего разговора «Дядя» спросил меня, кому я передал рацию. Я ответил, что отнес ее «Кузену». Он потребовал, чтобы я выяснил, что случилось с неким «Жильбером», который тоже жил в Моленбеке. В этой связи я пошел к Матье и узнал от него, что человек, о котором шла речь, покинул свое жилище, не сообщив нового адреса. Мне кажется, что «Дядя» пытался сделать из этого «Жильбера» двойника, поскольку он спросил меня, когда мы обсудим этот вопрос, не смог ли бы я изготовить документ для этого человека. После того как я доложил «Дяде» о результатах расследования Матье, он потребовал, чтобы я изготовил для него паспорт на имя «Жильбера». При этом он подчеркнул, что и паспорт, и печать должны быть настоящими. Для этой цели я отправился в Антверпен в один магазин на улице дю Пеликан, принадлежавший некоему Лебентэ, которого мне, если я не ошибаюсь, порекомендовала Мальвина. Это был не то магазин сладостей, не то кондитерская. Лебентэ согласился достать мне настоящие документы и водительские права. Слово свое он сдержал, и я передал их через Мальвину «Дяде», который в это время находился в Париже. Возвращаясь из Парижа, Мальвина привезла с собой одну даму, которую мне представили, как Жанну (очевидно, Жанну Гроссфогель). Этой даме было лет сорок, среднего роста, волосы с проседью; говорила она с фламандским акцентом и выглядела совершенно рядовой личностью. В Брюсселе она пробыла день или два, затем вернулась в Париж вместе с Мальвиной, которая везла с собой секретные донесения, спрятанные в пуговицу блузки, а также фальшивые документы для «Дяди».