Б Соколов - Булгаков

«ЗВЕЗДНАЯ СЫПЬ», рассказ. Опубликован: Медицинский работник, 1926, № 29, 30. З. с. входит в автобиографический цикл «Записки юного врача». В рассказе отразилась одна из главных проблем, с которой столкнулся Булгаков в бытность его земским врачом в селе Никольское Сычевского уезда Смоленской губернии с сентября 1916 г. по сентябрь 1917 г. — массовое распространение венерических заболеваний. В письме сестре писателя Н. А. Булгаковой (Земской) от 1-13 ноября 1940 г. Александр Петрович Гдешинский (1893–1951), друг киевской юности Булгакова, вспоминал содержание писем автора 3. с., полученных из Никольского: «Огромное распространение сифилиса. Помню, Миша рассказывал об усилиях по открытию венерических отделений в этих местах». Далее А. П. Гдешинский отмечал, что «об этой стороне его деятельности наилучше расскажет его большая работа, которую он зачитывал в Киеве (очевидно, в 1918 г. — Б. С.)… К стыду своему, я заснул (время было утомительное), за что и был впоследствии отмечен соответствующим образом… Этот труд, как мне кажется, касался его деятельности в… Никольском и, как мне казалось, — не без влияния Вересаева» (имеются в виду вересаевские «Записки врача», в полемике с которыми и создавались «Записки юного врача»). По всей видимости, первая редакция 3. с. была уже завершена к 1918 г., т. е. писалась по горячим следам событий (возможно, это был первый из написанных рассказов будущего цикла «Записки юного врача»). Однако, судя по тому, что такой тонкий ценитель литературы, как А. П. Гдешинский, заснул во время чтения, первоначальный текст З. с. не отличался тем художественным совершенством, которое мы видим в опубликованном рассказе. Суммируя воспоминания самого Булгакова и его друзей, Н. А. Булгакова записала в дневнике по поводу 3. с.: «1916 год. Приехав в деревню в качестве врача, Михаил Афанасьевич столкнулся с катастрофическим распространением сифилиса и других венерических заболеваний (конец войны, фронт валом валил в тыл (после Февральской революции 1917 г. — Б. С.), в деревню хлынули свои и приезжие солдаты). При общей некультурности быта это принимало катастрофические размеры. Кончая университет, М. А. выбрал специальностью детские болезни (характерно для него), но волей-неволей пришлось обратить внимание на венерологию. М. А. хлопотал об открытии венерологических пунктов в уезде, о принятии профилактических мер. В Киев в 1918 г. он приехал уже венерологом. И там продолжал работу по этой специальности недолго». В романе «Белая гвардия» в качестве пациента доктора Алексея Турбина выступает больной сифилисом поэт-декадент Русаков, тогда как в 3. с. описывается прием юным врачом неграмотного деревенского мужика, не сознающего опасность своей болезни. В финале 3. с. автор бросает ретроспективный взгляд: «Итак, ушли года. Давно судьба и бурные лета разлучили меня с занесенным снегом флигелем. Что там теперь и кто? Я верю, что лучше. Здание выбелено, быть может, и белье новое. Электричества-то, конечно, нет. Возможно, что сейчас, когда я пишу эти строки, чья-нибудь юная голова склоняется к груди больного. Керосиновая лампа отбрасывает свет желтоватый на желтоватую кожу…

Привет, мой товарищ!»

Здесь слова насчет выбеленного здания можно соотнести с известными словами Чацкого из комедии Александра Грибоедова (1795–1829) «Горе от ума» (1820–1824): «Дома новы, да предрассудки стары!». По убеждению Булгакова, и в подновленном здании больницы другой юный врач в середине 20-х обречен иметь дело с теми же крестьянскими предрассудками, с которыми мужественно боролся его предшественник в 1917 г. Данный мотив звучит и в последнем булгаковском романе «Мастер и Маргарита», где Воланд предрекает, что Дом Грибоедова будет отстроен, намекая на людские предрассудки, которые преодолеть гораздо труднее, чем построить новое здание.

«ЗОЙКИНА КВАРТИРА», пьеса. Премьера состоялась в Театре им. Евг. Вахтангова 28 октября 1926 г. 3. к. была снята по решению Главреперткома, утвержденному коллегией Наркомпроса 17 марта 1929 г., после 198-го представления. Во Франции премьера 3. к. состоялась 9 февраля 1937 г. в парижском театре «Старая голубятня». При жизни Булгакова был опубликован только немецкий перевод 3. к. — берлинским издательством И. П. Ладыжникова в 1929 г. Впервые на русском языке: Новый журнал, Нью-Йорк, 1969–1970, №№ 97, 98. Впервые в СССР: Современная драматургия, 1982, № 2. В сентябре 1925 г. Булгаков получил аванс Студии Е. Б. Вахтангова за будущую 3. к. 1 января 1926 г. было заключено с вахтанговцами соглашение на 3. к. По воспоминаниям второй жены драматурга Л. Е. Белозерской, инициатива исходила от театра, предложившего Булгакову написать комедию. Она утверждала, что сюжет 3. к. был почерпнут из заметки в ленинградской вечерней «Красной газете», где рассказывалось о раскрытии милицией карточного притона некоей Зои Буяльской, действовавшего под вывеской пошивочной мастерской. Текст этой заметки до сих пор не найден. Не исключено, что на самом деле внимание Булгакова привлек освещавшийся в октябре 1924 г. «Красной газетой» процесс Адели Адольфовны Тростянской, организовавшей притон и дом свиданий под видом пошивочной мастерской и массажно-маникюрного кабинета. Возможно также, что прототипом булгаковской Зои Денисовны Пельц послужила Зоя Петровна Шатова, содержательница притона, арестованная в Москве весной 1921 г. При ее аресте были задержаны пришедшие в притон за вином известные поэты Анатолий Мариенгоф (1897–1962) и Сергей Есенин (1895–1925). В мемуарном «Романе без вранья» (1926) Мариенгоф описал эту сцену: «На Никитском бульваре в красном каменном доме на седьмом этаже у Зои Петровны Шатовой найдешь не только что николаевскую белую головку, «Перцовку» и «Зубровку» Петра Смирнова, но и старое бургундское и черный английский ром. Легко взбегаем на нескончаемую лестницу. Звоним условленные три звонка. Открывается дверь. Смотрю: Есенин пятится… В коридоре сидят с винтовками красноармейцы. Агенты проводят обыск». Интересно, что сразу же после снятия 3. к. эпизод с 3. П. Шатовой был поставлен в прямую связь с булгаковской пьесой. В № 10 журнала «Огонек», появившемся в конце марта 1929 г., была опубликована статья следователя Самсонова ««Роман без вранья» — «Зойкина квартира»». Там утверждалось: «Зойкина квартира существовала в действительности. У Никитских ворот, в большом красного кирпича доме на седьмом этаже посещали квартиру небезызвестной по тому времени содержательницы популярного среди преступного мира, литературной богемы, спекулянтов, растратчиков, контрреволюционеров специального салона для интимных встреч Зои Шатовой. Квартиру Зои Петровны Шатовой мог посетить не всякий. Она не для всех была открыта и доступна. Свои попадали в Зойкину квартиру конспиративно, по рекомендации, паролям, условным знакам. Для пьяных оргий, недвусмысленных и преступных встреч Зойкина квартира у Никитских ворот была удобна: на самом верхнем этаже большого дома, на отдельной лестничной площадке, тремя стенами выходила во двор, так что шум был не слышен соседям. Враждебные советской власти элементы собирались сюда как в свою штаб-квартиру, в свое информационное бюро». Очевидно, задним числом 3. П. Шаговой стремились пришить «политическое» дело и даже переносили на ее притон, где кажется, ограничивались только нелегальной торговлей спиртным, атрибуты булгаковской 3. к. — тайного дома свиданий.