Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6281 ( № 26 2010)

07.07.2010 14:45:34 - Татьяна Яковлева пишет:

А между тем, Форум ЛГ обогнал самоё ЛГ: http://www.lgz.ru/forum/viewtopic.php?f=23&t=514&hilit=%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BD%D1%8C http://www.lgz.ru/forum/viewtopic.php?f=38&t=89&p=52910&hilit=%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BD%D1%8C#p52910 http://www.lgz.ru/forum/viewtopic.php?f=15&t=2343&p=67155&hilit=%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BD%D1%8C#p67155 http://www.lgz.ru/forum/viewtopic.php?f=18&t=2436&p=69146&hilit=%D0%BA%D0%B0%D1%82%D1%8B%D0%BD%D1%8C#p69146 http://www.lgz.ru/forum/viewtopic.php?f=18&t=2874&hilit=%D0%BC%D0%BE%D0%BB%D1%87%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5 И ещё много в других темах.

Общество

Где начало того конца...

ПИСАТЕЛЬ И ЖИЗНЬ

Прочитал книгу Альберта Лиханова «Слётки» и не могу освободиться от чувства тревоги. Её сюжет почти документален, в нём вся наша нынешняя драматическая жизнь – жизнь российской глубинки, где русское население обновляется за счёт приезжих нерусской национальности. Ощущение – Россия как бы убывает, меняясь. К лучшему? К худшему? Может быть, это начало конца? Не хочу кликушествовать, но и притворяться спокойным не могу. Может быть, ваш колумнист Лев Аннинский ответит на мои вопросы?

Семён ВОРОНИН, Московская обл.

Лев АННИНСКИЙ

А Вам хотелось бы, уважаемый Семён Воронин, освободиться от тревоги? Нет ничего проще: включите развлекательную программу ТВ, послушайте остроты тамошних завсегдатаев и будьте счастливы.

Что же до романа Альберта Лиханова «Слётки», то вряд ли я помогу Вам освободиться от вызванной им тревоги. Потому что и сам, прочтя роман, почувствовал то же самое. И даже попробовал осмыслить, откуда она, эта тревога, разобрав роман в журнальной статье. И понял, заглянув в себя, что тревога – самое ценное, что я нашёл в романе, и что если бы я от неё освободился, то это был бы убийственный самообман. У Лиханова тревога – от того же источника, что и у нас с Вами: от ощущения, что Россия стоит перед очередным выбором (что делать? кто виноват? и т.д.), и чего будет стоить этот выбор и чем для нас обернётся, неизвестно. А расплачиваться – нам всем. И хватит ли сил расплатиться – тоже неизвестно.

Понятнее было бы, если б нам, как водится, кто-то исчужа угрожал. Ну, скажем, американский империализм… Но он сейчас сам под угрозой, а мы всё «ждём своих врагов». Нашествия, тысячу лет терзавшие Россию, оставили свой след. С юга ли, с востока, с запада обязательно являлся кто-нибудь нас цивилизовать, а то и истребить ради торжества цивилизации. И торчит такой цивилизатор в подсознании, а если его нет, то в родимом барине: должен же кто-то быть виноват!

Так вот: у Лиханова такого барина не найти. Хотя чужаки так и вьются вокруг посёлка, который зовётся… Горево.

Чувствуете ли тревогу в самом этом названии? Страдальческая цепочка сама выскакивает: Горелово, Неелово… А чтобы некрасовские слёзы не слишком застилали глаза, пускает Лиханов в это Горево славную речушку с загадочным именем – Сластёна.

Вот так, между горечью и сладостью, предложено нам распробовать русский мир. Между городом и селом. Между грохотом байкеров и пением соловьёв. И никакого тебе чужака-супостата.

Писатель Лиханов и хочет понять происходящее – от внутреннего нашего состояния. От душевного корня. От бытийного базиса. От чистой «русскости», которая сама себя воссоздаёт на берегах речки Сластёны, в стенах посёлка Горево.

Гуляют мальчики по родной улице. Навстречу такие ж мальчики. Гуляют просто так, от нечего делать. Дразнят друг дружку. Какая-то дылда обозвалась. Сцепились. Дали по морде. Запомнили. Подстерегли. Дали по морде обидчикам. Вражда нарастает как снежный ком. На пустом месте. С нуля.

Это – первый пункт лихановской психологической экспертизы. Человеческая вражда возникает из ничего, на пустом месте, сама собой. Она обыденна. Может, конечно, дойти и до баталий «стенка на стенку». Но может и не дойти. Если не разжигать специально. Русский человек – он отходчив. Подрался, отоспался, пожалел, что подрался, – и пошёл слушать соловья…

Соловья оставим на закусь.

Но чувствуете? Лиханов расходится с традицией нашей – искать разбойника на стороне. Если на стороне его нет и смута наша возникает из собственного нашего бытия – тогда разбойник со стороны непременно появится: навести у нас порядок. Из нас же и волонтёров навербует – из вечно несогласных.

Несогласие в нас – вечное. Наполеона прогнали, а счастья всё нет. Стали искать виноватых. Идея нужна – ненависть вместить. Идеи висят в воздухе, поют соловьями. Что сгодится? Можно занять капитал у немецкого экономиста, а можно соорудить идолище по былинам сего времени, а нет – так найдётся супостат и в замышлениях Баяна.

У Лиханова таковой находится… в ближайшем торговом ряду. Всё вроде бы как всегда. Идёт по улице компания. Навстречу другая. Кто-то кому-то что-то сказал. Кто-то кого-то обозвал. Должен начаться обычный подростковый мордобой, который, как водится, рассосётся всё по тому же природному закону самовосстановления жизни. Но закавыка в том, что на сей раз две сцепившиеся компании мечены разной этнической памятью. И даже разной внешностью. Эти – русоволосые, светлоглазые. А те (которых некий майор привёз с гор своей малой родины) – черноволосые, угольноглазые. На горячую почву падает реплика кого-то из приезжих:

– Это наша земля!

Какая земля?! Да вот тот квартальчик в посёлке Горево, где что-то сгорело, что-то развалилось, хозяева спились или померли, приезжий майор скупил участки и выстроил для привезённой родни новенькое жильё; родня освоилась, торгует на местном базаре южной снедью, демонстрируя безукоризненную вежливость и непроницаемую уверенность.

А земля – чья? И что с ней, землёй, будет?

Естественный разворот событий на этой безграничной, русской, евразийской равнине: если есть где разгуляться, значит, и тусуются туда-сюда племена и ватаги; одни спускаются с гор, другие выходят из тайги, третьи плывут по рекам, четвёртые – вдоль морских берегов. И каждый, утаптывая под собой клочок земли, объявляет, что этот клочок – его! А поскольку в гигантском коловращении народов за обозримую тысячу лет никто не сидел здесь извечно, а когда-то «пришёл и сел», то конца коловращению не видно.

И конца света не будет. А будет очередное ветвление, фракционирование, сепарирование этносов, субэтносов и прочих пассионарных общностей, каковое и в прошлом случалось периодически в контексте русской истории, причём периоды именовались «раздробленностью», «междоусобием», «смутой», а в контексте ещё более давних эпох что-то подобное выбито скифскими, персидскими, гуннскими и прочими копытами в соответствующих древних летописях.

Но это в древних. А Лиханов рисует наше нынешнее. Вполне привычное. Приезжает в наше Горево тот самый майор… Что за майор такой? Как фамилия? Хаджанов. И никакой он не Михаил Гордеич, каким знают его в посёлке, а на самом деле он Махмут Гареевич.