Наргиз Асадова - Братья. История масонства в России

Но среди этих людей было множество масонов. Он не ставил знак равенства.

Н. АСАДОВА: Когда шло расследование, пользовались какими-то масонскими архивами при разыскивании документов, подтверждающих вину тех или других декабристов?

Л. МАЦИХ: Да, во-первых, в 22-ом году, когда Александр запретил ложи, он же отобрал от всех служивых людей расписки о том, что они ни в каких секретных общества хне состоят. Но тогда секретных и тайных было не так много, а масонские организации были явные. И на этом основании многие отказывались такие подписки давать.

Н. АСАДОВА: у многих чиновников даже грамоты висели на стенах.

Л. МАЦИХ: Жалованные грамоты или масонские патенты, на пергаменте, с печатями, они не видели в этом ничего дурного и зазорного. Но уже когда пошло расследование…

Н. АСАДОВА: Грамоты поснимали.

Л. МАЦИХ: Нет, все оставили. Николай потребовал, чтобы доложили… Обнаружилась любопытная вещь. Никто из масонов, даже те, кто вышел из лож, не уничтожил никакие масонские реликвии, ни знаки, ни печати, ни плащи, ни угольники, ни шпаги, они к этим вещам относились, как к священным реликвиям.

Н. АСАДОВА: А не было ли у них желания сокрыть архивы свои, тайной полиции, чтобы братьев не подставлять?

Л. МАЦИХ: Кое-что они спрятали, например, знаменитые книги Капитула Феникса, одной из самых закрытых и тайных масонских организаций, существовавших с конца XVIII века. Эти книги, как и списки некоторых тайных масонских орденов, ордена Розенкрейцера и других, не достались в руки полиции, а потом, по-видимому, были переправлены за границу. Часть из них за границей сейчас уже обретена, а часть до сих пор прибывает под спудом. Полиции удалось не всё разыскать. Кое-что они спрятали, то, что считали абсолютно необходимым, чтобы это до поры не стало явным.

Н. АСАДОВА: Анна, наша постоянная слушательница, спрашивает: «А жёны-декабристки, которые последовали в ссылку, как воспринимали масонство они?»

Л. МАЦИХ: Не все знали, я думаю, но Трубецкая и Волконская, конечно, знали. С другой стороны…

Н. АСАДОВА: Надо напомнить, что женщин не принимали в масоны.

Л. МАЦИХ: нет, разумеется нет.

Н. АСАДОВА: Но они могли быть хозяйками салонов, где собирались масоны.

Л. МАЦИХ: Могли теоретически, разумеется. Но жена Волконского была совсем молоденькой девушкой в момент, когда к ней посватался Волконский, блестящий жених, а жена Трубецкого, Ловаль, урождённая француженка, франко-австрийка, и её отец, тесть Трубецкого, воскликнул знаменитую фразу: «Какая судьба! Убежать от Французской революции и от австрийских временщиков, чтобы выдать свою жену за русского заговорщика!» Есть о чём погоревать. Но вот эта Ловаль, она была постарше, она, наверное, знала об увлечениях мужа, поскольку она была с ним ровня интеллектуально и духовно.

А делился ли Волконский с молодой женой, не знаю. Жена Рылеева категорически не одобряла ни его масонскую, ни его декабристскую деятельность. Она всё время выходила к нему, Наташа её знали, с Настенькой, с их дочкой, заклинала их перед иконой, всё это собрание. Он не знал, куда глаза деть. «Наташенька! Выйди, дорогая!» Он любил и жену, но он любил своё, как он понимал, общественное служение, Рылеев. В общественной жизни он был полный лжец. А в частной — человек исключительной морали, великолепный семьянин, любящий отец и муж.

Н. АСАДОВА: А в ссылку когда они попали, интересно, там они не восстановили какие-то масонские общества, в Сибири? И не пошла ли школа масонская в Сибири?

Л. МАЦИХ: В Сибири уже была масонская школа, там были ложи. В Иркутске были. Он был небольшим городом, но ключевым для Восточной Сибири. И там была ложа Конта, так называемая. Ложа Конта. И иркутские масоны устроили восторженную встречу декабристам, встречали их у Московских ворот хлебом-солью, навещали их, условия их были абсолютно королевский, это разве сравнить с советским ГУЛАГом, боже мой! Они жили там, как в санатории. Их посещали иркутские масоны, они же собирали деньги на взятки неподкупным, разумеется, тюремным начальникам, и делали всё для того, чтобы жизнь и самих сосланных масонов-декабристов и потом приехавших их жён была как можно более комфортной.

В этом плане масонское братство проявилось очень чётко и зримо. И проявилось оно и в такой полемике журнальной. Тютчев написал очень осуждающие декабристов стихи. А заканчивались они стихами:

Александр Сергеевич, вы помните такого, который не любил Тютчева всю жизнь и полемизировал с ним во многих стихах, написал в пику ему:

[Это масонская звезда пламенеющего разума ложи Астреи]

Это мечта о том, что ваше доброе имя братьями вашими, масонскими, будет восстановлено.

Н. АСАДОВА: Кирилл спрашивает: «Скажите, а сам Милорадович, генерал-губернатор Санкт-Петербурга, был масоном?»

Л. МАЦИХ: Не был никогда. Милорадович-Храбренович, такая фамилия. Он её блестяще оправдал. Храбрейший, безрассудный человек, но не очень большого ума, скорее храбрости, никогда к масонству не тяготел и в масонских ложах не состоял.

Н. АСАДОВА: У нас полторы минутки остаётся до конца передачи. Давайте подведём итог к сегодняшней теме.

Л. МАЦИХ: Краткий итог я бы так подвёл. Знак равенства между декабристам и масонами ставить нельзя, хотя среди лидеров декабристского движения, разнообразных тайных обществ и союзов было много масонов. Среди казнённых декабристов, пятерых, трое были масонов — Пестель, Рылеев и Муравьёв-Апостол. Но связь декабристов и масонов гораздо более сложная и опосредованная, чем это иной раз пытаются показать. Связь эта проявляется не столько в конкретных призывах, сколько в подготовке мировоззрения, к подготовке республиканских идей, подготовки мечтания о конституции, о свободе.

Н. АСАДОВА: Отмене рабства.

Л. МАЦИХ: Отмене рабства и о тех временах, когда Россия вспрянет ото сна. В этом плане влияние масонства на декабристское движение и декабристские документы, несомненно. Но далеко не все масоны были декабристами. Среди лидеров же декабристов масоны были. И такие неприятные фигуры, как Пестель и Рылеев, из песни слова не выкинешь, и фигуры, куда более симпатичные, как Муравьёв-Апостол или Никита Муравьёв, Александр Муравьёв, такие как Глинка, Кюхельбекер, как Пущин, все пушкинские друзья. Как Шаховской, Трубецкой, это люди, гораздо более значимые для декабристского движения, чем пятеро казнённых. Гораздо более значимые.

Изучить их наследие, вот об этом я бы призвал каждого, к этому я призвал бы каждого, кто задумывается об историческом и культурологическом мировоззренческом контексте декабристского движения и бунта на Сенатской площади.