Елена Прудникова - Сталин. Битва за хлеб

Преследуя цель найти виновных выступления против отряда и разгрома мельницы, я приказал отправить весь сельский совет и мельников (которые, безусловно, видели, кто громил мельницу) в холодное помещение без шуб на 2 часа. Это распоряжение служит теперь главным материалом для учека. Дело Бреховки занимает у них 20 листов. Какое я понесу наказание за то, что переборщил в Бреховке, я, т. Гольдин, не знаю, но для меня ясна картина той вакханалии, которая получилась бы в нашем районе, если за Бреховкой стали бы громить хлеб на внутренних ссыпных пунктах и остальные села… Приехав в Бреховку, у меня была определенная задача: проучить Бреховку за выступление против отряда и разгром хлеба так, чтобы отбить охоту у других сел проделывать это. Жертв в Бреховке не было. Арестовали же меня на следующий день в селе Русанове, куда я приехал проверить работу волсовдепа. Арестовавшие меня лица сами родом из Русановской волости, и, по имеющимся у меня сведениям, у них агентом Ивановым взят хлеб…

Как отразился арест на ходе работы, видно хотя бы из того, что в день моего ареста ссыпка в Ростошинской области доходила до 7000 пуд в день, а в день моего освобождения она пала до 116 пудов. Наблюдались случаи, когда обозы с хлебом разъезжались, как только узнавали, что я арестован. Был пущен слух, что арестовали за то, что беру слишком много хлеба, что из Борисоглебска едут отряды разоружить наши отряды, что разверстка неправильная и т. д. Некоторые советы (Ростошинский) поспешили даже вынести постановление — наделить хлебом из внутренних ссыпных пунктов тех граждан, которые пострадали от нашей разверстки. Судебный следователь Панфилов объявил себя начальником всех отрядов, издав об этом соответствующее распоряжение. В результате мы потеряли 12 дней в самый напряженный момент…» [168] Антоновщина. Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1920–1921 гг.: Документы, материалы, воспоминания. Тамбов, 2007. Интернет-версия.

Какую из двух версий избрать в качестве подлинной — исключительно вопрос веры. Кто-то хочет верить в сволочей-коммунистов и беспредельщиков-продкомиссаров, что бывало постоянно и повсеместно. Кто-то поверит в то, что Марголин ничего из приписываемого ему не совершал, а письмо является всего-навсего провокацией — такое тоже случалось сплошь и рядом.

Мне лично показались интересными два нюанса этого «почтового романа». Первый — один из подвигов Марголина по линии связи. Да, он действительно имел возможность расправиться с пославшими телефонограмму — но каким образом он ухитрялся арестовать принявших ее? А также повлиять на судьбу самой телефонограммы — ведь пока из уезда доскачешь до Тамбова, ее десять раз передадут адресату? А вот в качестве отмазки авторов провокации — почему, мол, своевременно не жаловались в губернию на бесчинства — вполне подходит. Как жаловаться, если гад-комиссар письма перехватывал?

Второй весьма любопытный момент — фигура судебного следователя Панфилова, который самочинно и не имея на это никакого права взял на себя руководство продотрядами, после чего работа начала быстро сворачиваться, выруливая к тому, чтобы раздавать хлеб из ссыппунктов обратно. Нисколько не удивлюсь, если это тот самый следователь, который вел дело Марголина. А если, покопавшись в его прошлом, мы найдем там билет партии социалистов-революционеров или эсдеков-меньшевиков, тоже ничего невозможного не произойдет.

В конце письма неистовый продкомиссар, не на шутку уязвленный случившимся, пишет:

«Выпущенный из тюрьмы, я опять приступил к работе — но, т. Гольдин, от меня теперь толку мало будет. Двухлетняя служба в реквизиционном отделе… может расшатать нервы самого крепкого человека. Только Ваше отношение ко мне дает мне ещё силы продолжат работу. Но если вы найдёте возможность отозвать меня… я был бы Вам весьма и весьма благодарен». Впрочем, в конце письма он уже просит директив о дальнейшей работе.

Как сложилась судьба Марголина — неведомо. Больше о нем никто и нигде не упоминает. В сборнике приводится требование Ленина к местным властям расследовать поступившую в его адрес жалобу (первая цитата), однако о результатах расследования не сообщается, из чего можно сделать вывод, что обвинения не подтвердились. Ибо если бы подтвердились, то авторы сборника уж всяко об этом бы сообщили.

Видите, какой винегрет — не поймёшь, где что за овощ…

Однако вне зависимости от конкретного Марголина утверждать, будто беспредела продотрядов в Тамбовской губернии не было, — просто несерьёзно. Везде был, а Тамбов что за оазис такой? 8 августа 1920 года председатель Тамбовского губисполкома с не менее характерной, чем у продкомиссаров, фамилией Шлихтер на губернском продовольственном совещании говорил:

«Другая отрицательная сторона в деятельности губпродкома заключается в том, что он не нашел в себе способности и умения проводить кардинальную разницу между тем, что можно и чего нельзя делать в Советской республике. В результате этого у населения — что чрезвычайно печально — именно в связи с продовольственным вопросом сложилось представление, что для продовольствениика в Советской республике все можно. Это неправда, товарищи, это неверно…

В общем говоря, что разрешает продовольственнику и продовольственной организации наше государство? Оно как государство пролетарское разрешает организованное насилие в интересах коммунистической революции и требует от Наркомпрода и его органов на местах такого насилия, если встретится необходимость… Насилие это заключается в реквизиции, конфискации, аресте и предании суду ревтрибунала в случаях, какие указываются в распоряжениях центральной власти. Но ни в малейшей степени советское государство не представляет продовольственнику отдельно как агенту и продовольственному органу в целом права издевательства над личностью ослушника (например, избивать его плеткой) или безобразничать вообще по отношению к населению… Ни на один момент, как бы ни были тяжелы обстоятельства, нельзя допускать, чтобы хоть один агент позволял себе хоть на одну минуту, хоть по одному вопросу превышать те полномочия, которые по продовольственному вопросу предоставляет нам государство…»

В Тамбовской губернии, точно так же, как и везде, бойцы продовольственного фронта шли под трибунал целыми отрядами. Впрочем, помогало мало, ибо по причине лютой нехватки кадров комплектовались продотряды из кого попало. В Тамбове, например, туда охотно брали дезертиров, так что сразу и не поймешь, где отряд, а где банда… Хорошо бы других, да… а где их взять?!

…В том же феврале, когда арестовали Марголина, едва не загремел со своего поста под трибунал и сам Гольдин. Как пишет автор книги об антоновском восстании Владимир Самошкин: