И. Панасов - Шоу-бизнес

Сейчас, когда наша публика уже психологически подготовлена к тому, что придется встретить не один Новый год, прежде чем наступит развязка и вожделенный хэппи-энд, иллюзий поубавилось. Некоторые сериаломаны прекрасно отдают себе отчет в том, что они могут элементарно не дожить до превращения очередного гадкого утенка в прекрасного селезня. Пессимисты не тешат себя надеждой, что дотянуть до финиша удастся их детям и даже внукам. Безнадежность ситуации привела к существенным метаморфозам восприятия. Сериалы очень быстро утратили функции, которые всегда выполняли и будут выполнять складно написанные детективные романы. Ради того, чтобы узнать, чем же все закончится, их теперь смотрят только несознательные элементы и оптимисты с железным терпением. Для зрителя сериалы превратились в искусство для искусства. «Тропиканка» входила со всеми своими прелестями в наши дома, словно солнце, пробивающееся сквозь гардины по утрам. Смотреть, как неугомонные «Дальнобойщики» утюжат бедовые российские дороги, — все равно что чистить зубы перед отходом ко сну. Проследить за доблестным исполнением «Спецподразделением «Пасифик»» своего профессионального долга является задачей не менее важной, чем закрыть входную дверь на ночь. Просмотр сериалов стал неотъемлемым пунктом режима дня. Все, что было до и будет после, на 40–50 минут теряет свой глубинный смысл и становится незначительным. Я лично видел, как страдания той же Марианны сводили на нет все попытки пациентов больниц докричаться до отморозившихся у телевизора медсестер и врачей. Когда процесс так увлекателен и отбирает все моральные и физические силы, то знать, чем все закончится, уже не так интересно.

Происхождение этого заблуждения связано с процессом становления сериального дела именно у нас. Когда производство многомесячных саг было поставлено на поток, для привлечения внимания их создатели стали приглашать (порой на второстепенные роли) маститых советских актеров. Так как «мыльные» страсти по накалу заметно уступали драматизму обычного кино, то и требовался от мастеров минимум. Это наглядно демонстрируют сериалы, в которых работают актеры уровня, скажем, Михаила Ульянова. Они играют вполсилы не потому, что не хотят выкладываться, а просто большего от них не требуют. Стороннему наблюдателю это может напоминать банальное зарабатывание денег малой кровью. Так оно порой и есть: помню, как Александр Домогаров, у которого мне довелось брать интервью, признался, что за некоторые сыгранные роли ему откровенно стыдно. В таких случаях бывает уместно говорить о каких-то ошибках, о работах, унизительных для мастера. Но это вовсе не правило. Для многих наших актеров участие в сериалах — возможность получить новый опыт, вспахать нетронутые земли. И по самой сути сериальные съемки им не кажутся чем-то второстепенным. Если сценарий заслуживает внимания и не безнадежно убог, получить согласие, как правило, нетрудно. Другое дело — рассуждения о вкусе наших актеров, считающих порой достойным беспросветную чушь. Есть и совершенно особые экземпляры — вроде Николая Караченцова. Этот талантливейший человек не теряет надежды, что Россия в будущем сможет снимать такие высокохудожественные сериалы, которые будут способны остановить разрушительное бразильско-аргентинское цунами, накрывшее отечественный телеэфир.

Что же касается не именитых, а начинающих актеров, то для них сериалы сейчас — это идеальный вариант для старта в кинокарьере. Об унизительности здесь не может быть и речи: любое предложение воспринимается как очередной шанс «засветиться». Западная схема восхождения к киновершинам приживается и у нас, ведь не секрет, что около 80 % голливудских «звезд» достигли своего нынешнего статуса, пройдя через испытание сериальными страстями. А многие и до сих пор не брезгуют предложениями вспомнить молодость и поразвлекаться, дефилируя перед камерой в окружении зеленых юнцов, которые смотрят на них, как на богов.

Какие характерные признаки отличают сериал от обычного кинофильма? Многосерийность. Преобладание съемок в закрытых помещениях. Скромная продолжительность — от 30 до 60 минут. Все это на самом деле только внешнее. Принципы жизнедеятельности индустрии сериалов существенно отличаются от кинопроизводства. В кино режиссер может себе позволить работать над минутным эпизодом пару месяцев — до тех пор, пока не получится именно так, как нужно. Здесь иначе. Стандартная скорость съемок сериала — одна серия в день, и любые сбои и накладки — смерти подобны: у студии, вкладывающей деньги в проект, жесткие контракты с телеканалами, которые уже вовсю крутят готовые серии. Актерам некогда разрабатывать роль, вживаться в образ. Они и тексты-то порой заучивают прямо перед тем, как оказаться в поле зрения камеры. В еще более угарном темпе сериалы затем дублируются на иностранных языках: актеры, озвучивавшие русскую «Санта-Барбару», умудрялись «выдавать» 4–5 серий в сутки.

Не сравнимы с современным киношным стандартом и финансовые вложения в сериалы. Только лишь одна серия заграничного «мыла» стоит 20000-60000 долларов, российского — 10000-50000 в зависимости от нюансов самого процесса и запрашиваемых актерами гонораров. А ведь продолжительность одного сериал-сеанса всего в 2–3 раза короче, чем у фильма. Из этого становится ясно, что красивая заморская жизнь на экране, приводящая в такой экстаз домохозяек, на самом деле часто является всего лишь умелой мишурой и суррогатом. У нас же это и вовсе граничит с полным нищенством. Караченцов не раз признавался в своих интервью, что в некоторых сценах «Петербургских тайн» актеров вынужденно снимали по пояс сверху, чтобы не показывать зрителю отсутствие исторически достоверных нарядов, надеваемых на нижнюю половину тела. Впрочем, разговор о бюджете уместен лишь тогда, когда он может реально повлиять на качество картинки. Важнее главное: затяжные сериалы — это поделки, сколоченные на скорую руку. Процесс их воплощения так же соотносится с основательным киноподходом, как, скажем, полотна бульварного художника, копирующего чужие сюжеты, с шедеврами Рембрандта.

Ситуация, конечно, постепенно меняется. Среди нас становится все больше тех, кто, руководствуясь принципом «доверяй, но проверяй» (а порой и «не доверяй, не проверяй»), избавляется от слепой веры в правдивость происходящего на телеэкране. Тысячи и тысячи людей озаряет мысль, что им лгут. Но до сих пор ситуация, когда охмуренный зритель цокает языком, качает головой и приговаривает: «Надо же, бывает такое!..» — не такая уж большая редкость. Человек верит, что любая пустопорожняя мелодрама, разыгранная перед его глазами по довольно жесткому сценарию ток-шоу и достоверно смонтированная, самая настоящая история «про жизнь». Он заблуждается.