Андрей Макаревич - Занимательная наркология

Кажется, это называется «кайф по мнению».

Касаемо галлюциногенов, столь популярных в хипповую эпоху конца шестидесятых, – написано об этом предостаточно и людьми куда более опытными и продвинутыми, не мне чета. ЛСД представляется мне препаратом, открывающим на время совершенно отдельный пласт восприятия, обычно находящийся под замком. Мало того – произведения, созданные при участии ЛСД, несут в себе помимо явных своих качеств некий зашифрованный слой информации, и считывается она только под воздействием этого же препарата, поэтому, скажем, при прослушивании музыки в этом состоянии какие-то артисты будут звучать как обычно, а какие-то – иначе. Всё это имеет отношение к очень тонким материям и вообще узкоспециально. Обдолбаться кислотой и пойти на дискотеку – верх идиотизма. Можно, конечно, компьютером колоть орехи, только зачем?

Во время поездки в Амстердам имел любопытный опыт с какими-то мексиканскими грибами под названием «Философские камушки». Любопытно, но не более того.

Был однажды случай насильственного вмешательства наркотика в мою жизнь, и вот как это произошло. Лет шесть назад я возвращался домой поздно ночью и изрядно, признаться, выпив. Дело было зимой. Мой пёс, огромный кавказец Батя, встречал меня у крыльца, радости его не было предела – сейчас пустят в дом! У меня же, как часто бывает в этом состоянии, любовь затмила разум, я кинулся к нему обниматься, он прыгнул на меня своей восьмидесятикилограммовой тушей, я поскользнулся, упал назад, ударился спиной о порожек джипа и понял, что сломал ребро. Вдохнуть не получалось. Проклиная себя, зиму, дурака Батю, я дополз до крыльца, с трудом отпер дверь и добрался до кровати.

Наутро мы должны были лететь с «Машиной» в Алма-Ату. Хмель прошёл, стало хуже, и я понял, что если дышать в минимальных пределах я как-то наловчился, то петь совершенно точно не смогу. Я позвонил директору – все уже ехали в аэропорт – и попросил отменить поездку. Через пять минут директор сообщил мне, что Алма-Ата умоляет не отменять концерт и стягивает лучшие медицинские силы прямо в аэропорт, – и я сломался.

Действительно, у самого трапа меня ждал рафик «скорой помощи» и милейший молодой врач. Мы поехали в больницу, где мне перво-наперво сделали рентген. Выяснилось, что ребро не сломалось, а только треснуло, всё не так плохо, уже от этого мне стало лучше, и я предположил, что, может быть, справлюсь с концертом. Доктор настойчиво предлагал мне укол промедола. Однажды, после не очень удачного удаления аппендицита, я уже испытывал на себе действие этого препарата – штука очень забавная, но никак не для работы. Я высказал свои опасения молодому доктору. Но ему так хотелось сделать мне приятное! «Всего два кубика, Андрей Вадимович!» – кричал он, и я уступил. Доктор уложил меня на кушетку, сестра торжественно внесла ампулу с промедолом и кольнула меня в плечо. После чего доктор предложил помочь мне дойти до машины – до концерта оставалось минут сорок. «Да нет, спасибо, я сам» – ничего со мной не происходило. Доктор слегка удивился, пожелал мне удачи, и машина тронулась. И тут промедол догнал меня. Если бы в течение секунды я выпил литр очень плохой и тёплой водки – вот на что это было похоже. Координация движений нарушилась, в животе образовалась противная невесомость, мысли разъехались, и во рту возник вкус медной ручки. За всем этим взрывом ощущений боль действительно скрылась начисто, но это не имело никакого значения, так как я не мог вспомнить ни одного слова, ни одной песни, плохо представлял себе, как берут аккорды на гитаре и чувствовал себя отвратительно. Такого меня и привели на сцену – под руки. Я глупо хихикал от ужаса и просил артистов перед каждой песней сообщать мне тональность, а также стоять, развернувшись ко мне гитарами, чтобы я мог видеть аккорды и начинать петь без меня, если я вдруг не вступаю. Через минуту занавес поехал вверх, и мы грянули. Никогда в жизни я с такими усилиями не цеплялся за реальность. Убеждён, что усилием воли можно ослабить и даже приостановить действие любого препарата – включаются могучие резервы организма. Мы же знаем случаи, когда человек собрался и мгновенно протрезвел – какая разница? У меня ушло на это минут десять – первые три песни, длиной в жизнь. Не знаю, сколько нервных клеток лопнуло от перенапряжения воли. Я победил.

Нет-нет, господа, никаких наркотиков на работе!

В последнее время набирает силу теория, согласно которой человеку следует питаться тем, что произрастает на его родине и чем питались его предки. Что-то в этом есть. Организму проще выстроить взаимоотношения с родными продуктами, созревшими в том же воздухе и на той же воде. Именно поэтому я уделил основное внимание питию – ну сложилось так исторически, не курил Илья Муромец анаши и грибами не баловался – мёд-пиво пил. Ну, не Кастанеды мы. Так что нам бы с питием разобраться. Да и не с питием – разберитесь с собой, друзья мои. И если вам это удастся, и азы мировой гармонии забрезжат перед вами – я за вас спокоен. Можете по этому случаю даже выпить – если захотите.

Удачи!

Желание постичь новые ощущения и измененное состояние сознания присутствовало уже в древности. Пытливый ум homo sapiens использовал для этой цели все эмпирически найденные средства. Строго говоря, отнесение к разряду наркотиков каких-либо веществ является вопросом юридическим, а не медицинским. И водка и табак явно должны относиться к этой категории, но это вопрос экономический. К тому же зависимость может вызвать и употребление, скажем, сала, а это уже вопрос политический. Уже в VIII тысячелетии до нашей эры в Китае культивировали мак, есть его изображения и на табличках шумеров, которым 5 тысяч лет. Раскопки на севере Европы вблизи Боденского озера показали, что в бронзовом веке населявшие этот район племена разводили мак и использовали несозревшие коробочки мака. Из этих коробочек получали опий – засохший млечный сок, вызывающий наркотическое опьянение. Человечество научилось выделять из опия морфий, делать на его базе спасшие много жизней препараты, в частности, промедол, жертвой которого пал наш автор. Тот же порошок – основа одного из самых разрушительных и опасных наркотиков – героина. Геродот в V веке до нашей эры, описывая быт скифского племени массагетов на севере Каспия, отмечал местный обычай садиться вокруг костра, бросать в него какие-то растения и плоды и вдыхать дым. При этом «скифы делались от дыма пьяными, как эллины от вина». Сжигать могли и мак и коноплю.

Каннабис сатива – конопля, марихуана – растет по всему миру. Название происходит от португальского mariguano – «пьянящий». Марихуана – это верхняя часть растения с листьями. Гашиш – пыль смолы, которая выделяется каннабисом для защиты от солнца и жары. Соответственно в жарких странах смолы больше. Китайцы использовали каннабис в III веке до нашей эры в фармакологии. Им лечили боль, отводили злых духов. Из Китая растение попало в Индию. Архатва Веда – один из древнейших памятников индуизма – включает каннабис в число пяти секретных растений. Отдыхавшие на Гоа, согласятся, что с той поры был проведен серьезный маркетинг продукта.