Е Гунст - Жизнь и творчество аббата Прево

Между тем в событиях, о которых рассказывает Прево, конфликт заключается в глубоком различии характеров кавалера и его возлюбленной.

Если бы де Грие был так же аморален, как Манон, встреча их не повлекла бы за собою трагедии: соединив свою судьбу с Манон, он превратился бы в преуспевающего сутенера и, принимая во внимание внешнюю привлекательность Манон, друзья зажили бы, не ведая забот и нужды. Кстати,- именно такой путь и подсказывают кавалеру и брат Манон и она сама.

Но все дело в том, что де Грие и Манон - натуры глубоко различные; в их нравственной сущности, в их интеллектуальном облике мало общего. Трагедия де Грие - в невозможности осуществить с Манон тот высокий идеал любви, который только и может удовлетворить его, а вся трагедия Манон сводится к недостатку материальных благ.

По воле писателя рассказ ведется от имени де Грие. Автобиографическая форма повествования позволяет Прево с исчерпывающей глубиной и правдивостью раскрыть перед нами внутренний мир героя. Роковой характер их встречи {259} подчеркивается ее чистой случайностью, а мгновенно вспыхнувшая страсть говорит о полной иррациональности его чувства. Так же внезапно загорается страсть в сердцах героев средневекового романа "Тристан и Изольда"; но там чувство возникает под действием выпитого молодыми людьми приворотного зелья. В повести Прево нет такого "материализованного" колдовства, де Грие побежден не колдовским напитком, а внешним очарованием незнакомки. Влечение де Грие к Манон сугубо чувственное, оно внушено не душевными достоинствами, а внешней привлекательностью девушки. Сама внезапность этой страсти свидетельствует о ее чисто чувственной основе, - влечение де Грие вспыхивает при первом же взгляде на девушку, прежде чем он получает возможность хотя бы поверхностно познакомиться с ней.

Чувственная основа увлечения де Грие еще явственнее сказывается во время второй его встречи с Манон, в семинарии. Если при встрече на постоялом дворе де Грие, еще не зная Манон, мог предполагать, что ее внешнему обаянию соответствует и нравственное совершенство, то теперь, после предательства Манон и ее ухода к богатому покровителю, де Грие уже не может заблуждаться.

Отметим также, что при первой встрече он был еще юношей вполне свободным в выборе жизненного пути, а ко времени вторичной встречи, два года спустя,- он уже стал человеком не только более опытным в жизни, но и принявшим на себя известные обязательства перед обществом и {260} собственной совестью. Итак, вторичное "падение" де Грие - гораздо серьезнее и глубже первого, а вторая "победа" Манон, в отличие от первой, случайной и не зависевшей от ее воли, преднамеренна и еще более убедительна.

Врожденное благородство и идеализм де Грие мешают ему видеть Манон такою, какая она есть. Лишь в редкие минуты просветления, чаще всего в отсутствие возлюбленной, де Грие сознает свою нравственную деградацию, и он тем глубже переживает ее, что, по его убеждению, борьба для него непосильна и невозможна, ибо воля человека не свободна.

Французские литературоведы, в особенности Поль Азар, подчеркивают, что в мировоззрении де Грие сильно сказывается влияние янсенизма. Голландский богослов Янсений (1585-1638) учил, что воля человека сама по себе не свободна в выборе между добром и злом; только помощь провидения, только божественная благодать укрепляет человека и направляет его к добру. Янсенизм получил во Франции в XVII-XVIII веках широкое распространение не только в богословских кругах, но и в обществе. Среди сторонников янсенизма можно назвать таких выдающихся мыслителей и писателей как Паскаль, Арно, Расин и другие. В повести Прево влияние янсенизма особенно сказывается в философских рассуждениях де Грие.

Верный своим высоким идеалам любви, кавалер относится к Манон как к чистейшему воплощению женственности. Следует отметить, что де Грие ничего {261} не говорит нам о физическом облике, о чертах лица Манон. Для него она - абсолют, заключающий в себе все совершенства.

И как истинный рыцарь, де Грие приносит своему кумиру в жертву все, чем он располагает - свое доброе имя, общественное положение, семью, карьеру, материальное благополучие; он готов, если понадобится, принести в жертву и самую жизнь.

Образ Манон по своим художественным достоинствам принадлежит к числу самых совершенных созданий мировой литературы. Автору удалось так убедительно соединить в своей героине внешнее обаяние и внутреннюю ограниченность, что читатель все время находится на грани противоположных чувств, то восхищаясь, то возмущаясь ею.

Нельзя, правда, забывать, что образ Манон мы воспринимаем со слов де Грие - самого пристрастного рассказчика, какого только можно себе представить. Де Грие всегда старается оправдать Манон и лишь в редкие мгновения более или менее ясно осознает ее недостатки.

Де Грие, естественно, рисует перед нами Манон главным образом такою, какою он видел ее в дни их совместной жизни, другими словами - рисует с лучшей стороны. Ни о ее прошлом, ни о поведении ее за спиною де Грие, в домах богатых клиентов, мы ничего не знаем, ибо это неизвестно и самому рассказчику.

При всей своей искренности и правдивости де Грие сильно идеализирует свою возлюбленную. Так, например, он говорит, что при первой {262} встрече с Манон в Амьене ему показалось, что "чувства ее возбуждены не менее моих". В действительности же Манон согласилась бежать вместе с юношей, с которым едва успела познакомиться, прежде всего потому, что ей во что бы то ни стало надо было избавиться от монастыря, куда родители решили ее поместить "против ее воли, несомненно, с целью обуздать ее склонность к удовольствиям, которая уже обнаружилась". Следовательно, говорить о внезапно возникшем у Манон чувстве нельзя. Манон сразу же поняла, какую выгоду она может извлечь из встречи с молодым и богатым дворянином. Сам де Грие отмечает, что девушка (хоть ей в ту пору шел только семнадцатый год) была гораздо опытнее него.

О семье Манон мы ничего не знаем. В первой редакции повести автор говорил, что Манон происходит "не из благородной семьи". Во второй редакции (1753) он говорит определеннее: она происходила "из заурядной семьи". Поправка эта была сделана Прево, вероятно, в угоду аристократическим читателям того времени, которым могло показаться невероятным и оскорбительным, что из их среды вышла публичная женщина. Но для нас это "уточнение" ничего не меняет: существенно то, что родители не могли справиться с дурными задатками девочки.

Манон - женщина, лишенная каких-либо нравственных устоев, существо со слабо развитым интеллектом и чрезвычайно узким, мещанским кругозором. Поэтому ошибочным является утверждение, будто в этом романе господствует {263} понятие "человеческого максимума"; не говоря уже о том, что гедонизм отнюдь не сопряжен неизбежно с нарушением общепринятых этических норм,"человеческий максимум" представляется Манон чем-то весьма примитивным - это наряды, ужины, театры, развлечения. Созидательное начало, даже в чисто женской сфере, чуждо Манон. Ее нельзя представить себе матерью семейства, преданной женой, воспитательницей детей, заботливой хозяйкой. Более того, Манон несет в себе активную разрушительную силу: все, что приближается к ней - деградирует. Даже слуги Манон, наблюдающие ее жизнь с де Грие, заражаются дурным примером и обворовывают хозяев, как она обворовывает своих клиентов.