Виктор Гура - Радость мастера (Предисловие к книге Е Пермяк - Избранное)

Роман начинается с события, обретающего аллегорический смысл. Знатный сталевар Василий Киреев обнаруживает в собственном доме гниль, домовой "грибок". Но гниет не только дом. Зараза гнили проникла в душу сталевара. Начатое с аллегории повествование переводится в бытовой план, показывается, как гниль собственничества проникала в душу хорошего человека, как старая ведьма - страсть к наживе - оплетала его своими корнями.

Писатель непримирим к старой ведьме, жертвой которой становятся такие близкие ему люди, как Киреев. Он преисполнен высокого гражданского пафоса. Острым сатирическим пером выписывается портрет алчной стяжательницы Серафимы Ожегановой. Автор ненавидит ее "каждой каплей изведенных на нее чернил", с особым удовольствием показывает ее крах, оставляет у разбитого корыта. Писатель ведет открытую борьбу с собственническими пережитками, и его оружием в этой борьбе опять становится негодующее публицистическое слово. Эпическое повествование то и дело прерывается громким голосом автора, он издевается и негодует, сожалеет и восхищается.

В романе "Последние заморозки" предстают судьбы двух потомственных рабочих семей - Векшегоновых и Дулесовых. Их предки - тульские мастеровые люди и демидовские умельцы - положили когда-то начало Старозаводской улице в нынешнем современном уральском городе. У семей этих давние и сложные отношения. Но писателя интересуют сегодняшние дела этих людей. Братья Векшегоновы создают на своем заводе новые "линии жизни". Однако производственные отношения не заслоняют человеческих контактов и духовных исканий героев романа. Каждый из них по-своему ищет дорогу к счастью - и не только для себя, но и для других. При всей разности характеров братьев Векшегоновых они едины в основном: труд для них - творчество в коллективе и для общества. Они счастливы тем, что несут добро людям.

Иная жизненная активность - у Руфины Дулесовой. Своекорыстная жажда славы не только не дает ей возможности найти свое счастье, но все больше отделяет от людей, которых она любит. Самоуверенность, честолюбие, тщеславие, эгоцентризм в конце концов приводят Руфину к полному одиночеству. Писатель напоминает, что многие из этих качеств еще живы в душе человека и осложняют его путь к счастью, поиски своего настоящего места в жизни. Это и превращает семейно-бытовой роман в психологическое повествование.

Уже эти свои произведения писатель склонен был называть "маленькими романами". Семья таких романов Евгения Пермяка увеличивается, в середине и конце шестидесятых годов опубликованы "Счастливое крушение", "Бабушкины кружева", "Сольвинские мемории", а в семидесятые годы - "Царство Тихой Лутони", "Яргород", "Очарование темноты".

"За последние годы, - говорит Евгений Пермяк, - я пришел к убеждению, что жанр так называемого маленького романа таит в себе много возможностей и преимуществ. Короткий или маленький роман, сохранив природу многостраничного и будучи уплотненным за счет пересказа вместо показа второстепенного, позволяет отчетливее "сказаться" главному".

Площадь таких романов действительно невелика. Они состоят из новеллистически кратких, часто сюжетно цельных глав. Это позволяет писателю густо населять свои произведения, широко охватывать большой жизненный материал, делать экскурсы в далекое прошлое, прослеживать связанные с ним судьбы людей, быстро менять место действия, развивать повествование динамически напряженно и увлекательно.

В маленьких романах Евгения Пермяка читатель увидит не только "последние заморозки" уходящего прошлого. В них - и уважение к минувшему, без которого писатель и его герои не представляют настоящего. Если "Счастливое крушение" лишь сентиментальный эпизод в судьбе юноши, едва не оказавшегося на переломе классовых боев "пленником прошлого", то в романе "Бабушкины кружева" минувшее причудливо переплетается с настоящим и во многом объясняет его. В "Сольвинских мемориях", которые сам автор склонен считать "романом-пересказом", "семейной хроникой", последовательно хронологически прослеживаются судьбы потомков декабриста Глебова, сосланного на Сольвинский завод...

Почти все маленькие романы Евгения Пермяка написаны в сказовой манере. Ни один из них не обходится без вставной сказки, прочно связанной с повествованием и многое проясняющей в идейном замысле всего произведения. Сказка "О Жалевой правде", органически включенная в сюжетную ткань "Сольвинских меморий", сказочные образы и характеристики определяют жанровое своеобразие лучших маленьких романов Евгения Пермяка - "Царство Тихой Лутони", "Очарование темноты".

Романы эти - как позитив и негатив, как отображение в зеркале и отображаемое... Короче говоря, герой романа "Царство Тихой Лутони" образованный инженер Колесов пытается найти мирные способы в борьбе с буржуазией, стремится к достижению всеобщего благоденствия, но, зачарованный темнотой своего политического видения, он терпит крах... Герой второго романа заводчик Акинфин ищет равновесия путем классового умиротворения. Он талантлив, как и его "близнец-антипод" Колесов, достигает многого и в иллюзиях достигнутого остается жертвой своей политической слепоты, непонимания классовой антагонистической природы общества.

Оба эти романа глубоко современны, актуальны по проблематике. Их герои-антиподы одинаково оказались в плену решения острых классовых противоречий экономическими путями. Попытки эти потерпели крах в России. Терпят они и теперь нечто подобное там, где еще обольщаются идеями "народного капитализма", "конвергенциями" и прочими утопиями гармонии труда и капитала.

Герой сказа Евгения Пермяка "Долговекий мастер" хорошо знал силу настоящего большого слова, умел его в дорогой оклад оправить, добыть у народа сказку, переплавить ее "в волшебное литье". Вслед за этим долговеким мастером и автор сказа стремился добывать речевое золото "на алмазных россыпях мудрых присловий", "на приисках самородных сказаний".

Всю жизнь, все творчество посвятил Евгений Пермяк поискам "тайны цены" человеческого труда, видя в нем "цену всех цен, корень всех ценностей-драгоценностей нашей земли и всей жизни". Почти все книги писателя, от первой до последней, от самого маленького рассказа до двухтомного романа, - о людях-тружениках, мастерах своего дела, об их таланте, творческом поиске, духовном богатстве. И всегда поет в этих книгах Евгения Пермяка живое слово, звенит, как сработанное руками его героев каслинское литье. В этом радость мастера, отыскавшего это слово в народе, точно поставившего в строку, на свое место.

Виктор ГУРА