Александр Пушкин - Переписка 1815-1825

Любезный Алексей Николаевич — Благодарю Вас за воспоминанья. Обнимаю вас братски. Также и Языкова — послание его и чувствительная Элегия — прелесть — в послании, после тобой хранимого певца, стих пропущен. А стих Языкова мне дорог. Перешлите мне его.

А. П.

[Приписка П. А. Осиповой на обороте:]

Очень хорошо бы было, когда б вы исполнили ваше предположение приехать сюда. Алексей, нам нужно бы было потолковать и о твоем путешествии. Хотя я не имею чести знать Языкова, но от моего имяни пригласи его, чтоб он оживил Тригорское своим присутствием.

Фуше, Oeuvres dram.[atiques] [295]de Schiller, Schlegel, Don Juan (последние 6-ая и пр. песни), новое Wal.[ter] Scott [296], Сибирской Вестник весь — и всё это через St. Florent [297], а не через Сленина. — Вино, вино, ром (12 буты.), горчицы, Fleur d'Orange [298], чемодан дорожный. Сыру лимбург.[ского] (книгу об верховой езде — хочу жеребцов выезжать: вольное подражание Alfieri [299] и Байрону).

Как я был рад баронову приезду. Он очень мил! Наши барышни все в него влюбились — а он равнодушен, как колода, любит лежать на постеле, восхищаясь Чигринским Старостою. Приказывает тебе кланяться, мысленно тебя цалуя 100 раз, желает тебе 1000 хороших вещей: (наприме. устриц).

23.

Сей час получил письмо от тебя. Благодарю за обещание предисловия. Думаю, что можно начать благословясь. О посл.[ании] к Ч.[едаеву] скажу тебе, что пощечины повторять не нужно — Толстой явится у меня во всем блеске в 4-ой песне Онег.[ина], если его пасквиль этого стоит, и посему попроси его эпиграмму и пр. [300]от Вяземского (непременно). Ты, голубчик, не находишь толку [301]в моей луне — что ж делать, а напечатай уж так. Если Сабуров не уехал еще в Одессу, то попроси его обо мне там ничего не врать. Жалею, что не могу быть уверену и в твоей молчаливости. Скажи сестре, что я поссорил ее с Ан.[ной] Ник.[олаевной], показав и не читав [302]нечаянно письмо, где она говорит: elle me boude mais je m'en fous [303] или подобное. Я Анету увер[ил, ч]то сестра сердится очень на нее, и всё чер[ез тв]ои [304]сплетни.

Des bretelles

Des bottes [305] (или ненужно).

Плетневу поклон да пара слов — на днях к нему пишу. [306]

Адрес: Брату.

Мой милый друг, прошу тебя отвечать как можно скорее на это письмо, но отвечай человечески, а не сумасбродно. Я услышал от твоего брата и от твоей матери, что ты болен: правда ли это? Правда ли, что у тебя в ноге есть что-то похожее на аневризм, и что ты уже около десяти лет угощаешь у себя этого постояльца, не говоря ни кому ни слова. Причины такой [307]таинственной любви к аневризму я не понимаю и никак не могу ее разделять с тобою. Теперь это уже не тайна и ты должен позволить друзьям твоим вступиться в домашние дела твоего здоровья. Глупо и низко не уважать жизнь. Отвечай искренно и не безумно. У вас в Опочке некому хлопотать о твоем аневризме. Сюда перетащить тебя теперь невозможно. Но можно, надеюсь, сделать, чтобы ты переехал на житье и леченье в Ригу. Согласись, милый друг, обратить на здоровье свое то внимание, которого [308]требуют от тебя твои друзья и твоя будущая прекрасная слава, которую ты должен, должен, должен взять (теперешняя никуда не годится — не годится не потому единственно, что другие признают ее такою, нет более потому, что она не согласна с твоим достоинством); ты должен быть поэтом России, должен заслужить благодарность — теперь ты получил только первенство по таланту; присоедини к нему и то, что лучше еще таланта — достоинство! Боже мой, как бы я желал пожить вместе с тобою, чтобы сказать искренно, что о тебе думаю и чего от тебя требую. Я на это имею более многих права, и мне ты должен верить. Дорога, которая перед тобою открыта, ведет прямо к великому; ты богат силами, знаешь свои силы, и всё еще будущее твое. Не ужели из этого будут одни жалкие развалины? — Но прежде всего надобно жить! Напиши ко мне немедленно о своем аневризме. И я тотчас буду писать к Паулуччи. С ним уже я имел разговор о тебе и можно положиться на [309]его доброжелательство. Обнимаю тебя душевно.

Я ничего не знаю совершеннее по слогу твоих Цыган! Но, милый друг, какая цель! Скажи, чего ты хочешь от своего гения? Какую память хочешь оставить о себе отечеству, которому так нужно высокое… Как жаль, что мы розно!

Скорее, скорее ответ. Жуковский.

Адрес: Александру Сергеевичу Пушкину.

Доставь это Вяземскому, повторив просьбы, чтоб он никому не показывал, да и сам [ничего] не пакости.

Дельвиг у меня. Через него пересылаю тебе 2 главу Онегина (тебе единственно и только для тебя переписанного). За разг.[овор] с няней [и письмо Тани] без письма брат получил 600 р. — ты видишь, что это деньги, следств. должно держать их под ключом. От тебя нет ни слуху, ни духу. Надеюсь, что ты здоров, о другом надеиться не смею, но судьба кажется могла бы быть довольна.

Улыбнись, мой милый, вот тебе Элегия на смерть Ан.[ны] [Льв.[овны].

К стати: зачем ты не хотел отвечать на письма Дельвига? он человек, достойный уважения во всех отношениях, и не чета нашей литературной С.[анкт] П.[етер] Бургской сволочи. Пожалуйста, ради меня, поддержи его Цветы {6} на след. год. Мы все об них постараемся. Что мнишь ты о Полярной?…. [Нет] Есть ли у тебя какие-нибудь известия об Одессе? перешли мне что-нибудь о том.

Адрес: Князю Вяземскому.

Je me serais fait un devoir de supporter ma disgrâce dans un respectueux silence, si la nécessité ne me contraignit à le rompre.

Ma santé a été fortement altérée dans ma première jeunesse, jusqu'à présent je n'ai pas eu le moyen de me traiter. Un anévrisme que j'ai depuis une dizaine d'années exigerait aussi une prompte opération. Il est facile de s'assurer de la vérité de ce que j'avance.

On m'a reproché, Sire, d'avoir jadis compté sur la générosité de votre caractère, j'avoue qu'aujourd'hui c'est à elle seule que j'ai recours. Je supplie votre majesté de me permettre de me retirer quelque part en Europe, où je ne sois pas dénué de tout secours. [310]

Вот тебе человеческий ответ: мой аневризм носил я 10 лет и с божией помощию могу проносить еще года 3. Следств. дело не к спеху, но Михайловское душно для меня. Если бы царь меня до излечения отпустил за границу, [в Евро[пу]], то это было бы благодеяние, за которое я бы вечно был ему и друзьям моим благодарен. Вяз.[емский] пишет мне, что друзья мои в отношении властей изверились во мне: напрасно. Я обещал Н.[иколаю] М.[ихайловичу] два года ничего не писать противу правительства и не писал. Кинжал не против правительства писан, и хоть стихи и не совсем чисты в отношении слога, но намерение в них безгрешно. Теперь же всё это мне надоело; и если меня оставят в покое, то верно я буду думать об одних пятистопных без рифм. Смело полагаясь [311]на решение твое, посылаю тебе черновое к самому Белому; кажется, подлости с моей стороны ни в поступке, ни в выражении нет. Пишу по франц., потому что язык этот деловой и мне более по перу. Впроччем да будет воля твоя; если покажется это непристойным, то можно перевести, а брат перепишет и подпишит за меня.