Александр Пушкин - Переписка 1826-1837

ваши милостивого государя покорнейшии рабы села Болдина крестьяни Ефим Семенов Демитрий Прокофьев Петр Иванов Матьвей Петров Егор Иванов Фидот Лазарев Потап Кузмин Андрей Терентьев Ефим Давыдов Петр Ефимов и все крестьяни.

Июня 24 дня 1831 года.

Очень благодарен за твое письмо, мой друг; а что это за болезнь, от которой ты так скоро оправился? Я уже писал тебе, что в П.[етер]Б.[урге] холера, и как она здесь новая гостья, то гораздо более в чести, нежели у Вас, равнодушных москвичей. На днях на Сенной был бунт в пользу ее; [572] собралось православного народу тысяч 6, отперли больницы, кой-кого (сказывают) убили; государь сам явился на месте бунта и усмирил его. Дело обошлось без пушек, дай бог, чтоб и без кнута. Тяжелые времена, Павел Воинович! Тело цесаревича везут; также и Дибичево. Паскевич приехал в армию 13-го. О военных движениях не имеем еще никакого известия. Вот тебе общественные новости; теперь поговорим о своем горе. Напиши ко мне, к какому времени явиться мне в Москву за деньгами, да у Вас ли Догановский? Если у вас, так постарайся с ним поговорить, т. е. поторговаться, да и кончи дело, не дожидаясь меня — а я, несмотря на холеру, непременно буду в Москве на тебя посмотреть, моя радость. От Вяз[емского] получил я письмо. Свою тысячу оставляет он у меня до предбудущего. Тысячу Горчаковскую на днях перешлю тебе. Холера прижала нас, и в Ц.[арском] Селе оказалась дороговизна. Я здесь без экипажа и без пирожного, а деньги всё-таки уходят. Вообрази, что со дня нашего отъезда я выпил одну только бутылку шампанского, и ту не вдруг. Разрешил ли ты с горя? Кланяюсь О.[льге] А.[ндреевне]. Фуларов ей не присылаю, ибо с П.[етер]Б.[ургом], как уже сказано было, всякое сообщение прервано. По той же причины не получишь ты скоро и моего образа. Брюлов в П.[етер]Б.[урге] и женат, следственно в Италию так скоро не подымится. Кланяюсь Шнейдеру; никого здесь не вижу и не у кого осведомиться о его представлении. Кланяюсь и Андр.[ею] Петр.[овичу]. Пришли мне его романс, исправленный во втором издании. Еще кланяюсь О.[льге] А.[ндреевне], Тат.[ьяне] Д[е]м.[ьяновне], Матр.[ене] Серг.[еевне] и всей компании. Прости, моя прелесть. Жена тебе очень кланяется. Шитье ее для тебя остановилось за неимением черного шолка. Всё холера виновата.

26 июня

Адрес: Его высокоблагородию м. г. Павлу Воиновичу Нащокину в Москве в приходе Николы Песк[овского] на Арбате в доме Годовиковой.

Madame

Je vois par la lettre que vous avez écrite à Natalie que Vous êtes très mécontente de moi à cause de ce que j'ai fait part à Афанасий Николаевич des prétentions de Mr Polivanof. Il me semble que je vous en ai parlé d'abord. Ce n'est pas mon affaire de marier les demoiselles, et que Mr Polivanof soit agréé ou non, cela m'est parfaitement égal, [573] mais vous ajoutez que ma démarche me fait peu d'honneur. Cette expression est injurieuse et j'ose dire que je ne l'ai jamais méritée.

J'ai été obligé de quitter Moscou pour éviter des tracasseries qui à la longue pouvaient compromettre plus que mon repos; on me dépeignait à ma femme comme un homme odieux, avide, un vil usurier, on lui disait: vous êtes une sotte de permettre à votre mari etc. Vous m'avouerez que c'était prêcher le divorce. Une femme ne peut décemment se laisser dire que son mari est un infâme, et le devoir de la mienne est de se soumettre à ce que je me permets. Ce n'est pas à une femme de 18 ans de gouverner un homme de 32. J'ai fait preuve de patience et de délicatesse, mais il paraît que l'une et l'autre est duperie. J'aime mon repos et je saurai me l'assurer.

A mon départ de Moscou vous n'avez pas jugé à propos de me parler d'affaire; vous avez mieux aimé faire une plaisanterie sur la possibilité d'un divorce, ou de quelque chose comme ça. Il m'est indispensable cependant de savoir définitivement ce que vous avez résolu à mon égard. Je ne parle pas de ce qu'on a été intentionné de faire pour Natalie; cela ne me regarde pas et je n'y ai jamais songé malgré mon avidité. J'entends les 11,000 roubles que j'ai prêtés. Je n'en demande pas le payement, et ne vous presse en aucune manière. Je veux seulement savoir au juste quels sont les arrangements que vous jugerez à propos de prendre, afin que je prenne les miens en conséquence.

Je suis avec le respect le plus profond

Madame

Votre très humble et très obéissant serviteur Alexandre Pouchkine.

26 juin 1831. [574] Sarsko-Sélo [575]

В такое время, где наша неверная жизнь невернее вдвое, спешу моею сердечною Вам благодарностию за Ваше дружеское письмо, почтеннейший Александр Сергеевич!

Будучи принят в службу с назначением состоять при Дежурстве Главн.[ого] Штаба, я остаюсь здесь — в соседстве Вашем — и уеду только тогда, когда двинется всё Дежурство; но тем не менее лестен для меня Ваш Горацианский прощальный привет. Вменяя себе в приятную обязанность удовлетворять желаниям Вашим — по мере сил моих — посылаю Вам требуемую пиэсу: 26-ое мая. Поправьте, что Вам не понравится, и позвольте поместить в Альционе. —

Благодарю Вас за обещание дать мне стихов своих; оставьте их у себя до удобного случая. Приготовляю всё нужное для перевода Бориса, и как скоро можно будет, приеду к Вам. Не взирая на жестокую у нас смертность, надеюсь еще увидеть и обнять Вас дружески. Щеглов умер; ввечеру был еще здоров — а в ночь скончался. Много умерло людей, умрет еще более — смерть у каждого за спиною! Слава богу, что Вы в безопасном месте! Чернь наша сходит с ума — растерзала двух врачей и бушует на площадях — ее унять бы картечью! — Государь говорил с народом; будущий историк сохранит для потомства его прекрасные слова… Коленопреклоненная чернь слушала… тишина… один царский голос на площади раздавался [576]— Как звон святой! Величественное зрелище!..

Со всем почтением

Ваш поклонник и доброжелатель Розен.

Сего 27-го июня 1831. С.-Петербург.

26-ое мая. *

Барон Розен

С.-Петербург. 1831 года.

____________

* См. Северные Цветы на 1830 год, отделение Поэзии, стран. 98.

Je différais de vous écrire, m'attendant à tout moment à vous voir nous arriver; mais les circonstances ne me permettent [577] plus de l'espérer. C'est donc par écrit, Madame, que je vous félicite et que je souhaite à M-elle Euphrosine tout le bonheur dont ici-bas nous sommes capables et dont est si digne un être aussi noble et aussi doux.

Les temps sont bien tristes. L'épidémie fait à Pétersbourg de grands ravages. Le peuple s'est ameuté plusieurs fois. Des bruits absurdes s'étaient répandus. On prétendait que les médecins empoisonnaient les habitants. La populace furieuse en a massacré deux. L'Empereur s'est présenté au milieu des mutins. On m'écrit: „Государь говорил с народом. Чернь слушала на коленах — тишина — один царский голос как звон святой раздавался на площади“. — Ce n'est pas le courage ni le talent de la parole qui lui manquent; cette fois-ci l'émeute a été apaisée; mais les désordres se sont renouvelés depuis. Peut-être sera-t-on obligé d'avoir recours à la mitraille. Nous attendons la cour à Sarsko-Sélo, qui jusqu'à présent n'est pas encore attaqué de la contagion; mais je crois que cela ne tardera pas. Que Dieu préserve Trigorskoe des sept plaies de l'Égypte; vivez heureuse et tranquille et puissé-je me retrouver un jour dans votre voisinage! et à propos de cela, si je ne craignais d'être indiscret, je vous prierais, comme bonne voisine et bien chère amie, de me faire savoir si je ne pourrais pas faire l'acquisition de Savkino, et quelles en seraient les conditions. J'y bâtirais une chaumière, j'y mettrais mes livres et j'y viendrais passer quelques mois de l'année auprès de mes bons et anciens amis. Que dites-vous, Madame, de mes châteaux en Espagne ou de ma chaumière à Savkino? pour moi, ce projet-là m'enchante et j'y reviens à tout moment. Recevez, Madame, l'hommage de ma haute considération et de mon entier dévouement. Mes hommages à toute votre famille; agréez aussi ceux de ma femme, en attendant que je n'aie eu l'avantage de vous la présenter.