Газета Троицкий Вариант - Газета Троицкий Вариант # 51

В общем, стоит только заметить какую-нибудь «пылинку», например занятное употребление слова ах, — и начинается. Спускаешься в метро, и кажется, что люди только и делают, что пересказывают, кто кому что сказал, передразнивают друг друга, и все прямо по науке, с правильными интонационными контурами. Включаешь телевизор, а там тоже — цитируют, перепевают, и притом со всеми нужными маркерами. Просто бери и записывай. Словом, сплошной цветной туман.

Лев Клейн

Мне за восемьдесят, но я много работаю — делаю каждый год по несколько книг, по десятку статей, доклады и вот веду постоянную колонку в газете. Так что когда бы я ни умер, я умру преждевременно. У меня нет ни малейшей веры в «жизнь после смерти», в рай, ад и подобные сказки. Единственная реальная жизнь после смерти — в произведениях человека, в его детях и учениках. Вот и стараюсь, чтобы от меня осталось побольше.

Последнее десятилетие живу с четким сознанием близкой смерти — не из-за возраста (мои предки — долгожители), а потому, что у меня рак. Операция была в 2001 г., вырезали простату, но через три года рак возобновился. Простаты нет, а рак простаты есть. Как улыбка чеширского кота, но зловещая улыбка. Академик рос. акад. мед. наук Н.П. Напалков говорил, что раком должен заболеть каждый человек, но многие не доживают до своего рака. Я дожил. Хорошо, что в моем возрасте рак развивается медленно. Анализы делаю каждые три месяца, онкомаркеры (в моем случае ПСА) повышались неуклонно. Значит, простатный рак растет, хотя, где он прицепился, пока сказать невозможно: опухоль еще небольшая, клинических проявлений пока нет.

Четыре года назад были просвечиванием (остеосцинтиграфией) диагностированы метастазы в позвоночник. Уж это я чувствовал. Однако то ли врачи попались хорошие, то ли диагноз был ошибочным, но сейчас метастазов нет. Есть, конечно, опасность их появления в любой момент там же или в любом новом месте.

Я человек энергичный. Поэтому не мог примириться с перспективой тихого и сравнительно быстрого умирания. Умирать, конечно, всем придется, но нужно бороться, чтобы отложить этот момент как можно дальше и как можно больше успеть в жизни. К бабкам и знахаркам не обращался (не моя стихия), но все средства, носящие научный характер, использовал. Скажем, узнал о деятельности питерского доктора Севрука, который подстегивает иммунную систему курсами сильных инъекций интерферона, — испытал на себе. Мучений много, особого эффекта не было. Увидел в печати сообщения об опытах уссурийского биолога Бритова о резком усилении иммунной системы после перенесения довольно опасной болезни — трихинеллеза (он это установил у животных и перенес на людей). Я вызвал к себе врачей из его команды и дважды привил себе трихинеллез (с немедленными мерами по излечению). Первая вакцинация дала небольшое падение онкомаркеров, вторая прошла без последствий.

Затем прочел об открытии канадских медиков. Эвангелос Микелакис из Университета Альберты к 2006 г. открыл, что очень простой химический реактив — дихлорацетат (натриевая соль дихлоруксусной кислоты) при небольших дозировках уменьшает раковые опухоли разного рода и разной дислокации втрое за три недели. Он это установил при испытании в пробирках и на животных и разработал теоретическое обоснование этого явления. До перенесения на людей — пробивания разрешений на клинические испытания, многолетней проверки и т.п., — срок обычно большой, многолетний. Те, кто уже болен раком, разумеется, до конца этих испытаний не доживут.

Дело еще осложняется тем, что фармакологические компании встретили без всякого энтузиазма эту перспективу нового лекарства от рака. Успех лекарства означал бы свертывание производства неимоверно дорогих нынешних препаратов (а их бездна) и замену их очень дешевым препаратом, на который даже патент взять невозможно, потому что это давно известный химический реактив, продающийся в обычных магазинах химреактивов. Конечно, там продается вариант для химических опытов, а не для медицинского применения, т.е. не столь чистый. Но и как лекарство этот реактив применялся (в лечении детей) и даже специально выпускался для медицинских целей. Он поступал в детские больницы для лечения нарушений метаболизма. Для этих целей он оказался безрезультатным, и его больше не применяют и не выпускают. Исследования в Университете Альберты если и не застопорились, то замедлились, хотя большие, подробные статьи в солидной медицинской печати опубликованы.

Исходя из этого, больные раком американцы стали сами ставить на себе эксперименты, применяя дихлорацетат. Они списались друг с другом по Интернету и организовали собственный сайт ( thedcasite.com), где стали публиковать все медицинские материалы, ставшие доступными, и результаты своих экспериментов, обмениваться опытом применения. К американцам вскоре присоединились больные из других стран, в том числе из России. Конечно, нет недостатка в описаниях чудесных случаев полного исцеления от безнадежных форм рака, но нет статистики, которая являлась бы единственным надежным доказательством действенности препарата.

Я тоже решил достать этот препарат. В Америке был налажен выпуск чистого дихлорацетата, но американское правительство немедленно наложило запрет на эту самодеятельность, и ко времени моих попыток его уже не было в продаже. Друзья привезли мне из Финляндии флакон препарата довольно чистого (предназначенного для лечения животных), я начал было его принимать, но заболел живот, и я прекратил сей опыт. Так как у меня и вообще с животом хронические неполадки, то, за счет чего болел живот, не ясно, но эксперимент пришлось прекратить еще и потому, что из упомянутого сайта я узнал, что и другие больные как раз простатным раком не получили исцеления от препарата. Позже появились сообщения, что особенно действенным этот препарат является в сочетании с кофеином: любители крепкого кофе и чая исцелялись быстрее. Словом, люди лечатся, и некоторые находят исцеление.

Что до меня, то мой профессор-онколог, относившийся к моим опытам с интересом, созвал консилиум из своих учителей, озадачив их моим казусом. Три старых онколога, посовещавшись, вынесли вердикт: в этом случае ничего делать не нужно — радикального и надежного средства нет, а любые эксперименты способны вывести организм из того баланса, в котором он пребывает. Нужно пользоваться теми возможностями и тем качеством жизни, которые налицо. Не рисковать. Что ж, решение мудрое, но печальное.

Я лишь поддерживаю иммунную систему в состоянии активности более скромными средствами (два курса в год). Один лучик надежды: за последние полтора-два года повышение онкомаркеров (ПСА) у меня прекратилось, и есть даже снижение. Но как долго это будет продолжаться, неизвестно.