Сергей Баландин - Основы научного антисемитизма

Как уже было сказано, можно выделить два аспекта заинтересованности гоев в евреях: 1) евреи нужны для проведения всякого рода политических авантюр; 2) евреи нужны в качестве «козлов отпущения» в случае провала той или иной авантюры. Однако и евреи не лыком шиты, многие из них хорошо понимают второй аспект, поэтому они всегда ищут тех, кого в этом случае можно подставить вместо себя. Так, например, издавна в еврейских кагалах существовал обычай сдавать детей наиболее бедных и невлиятельных членов общин в рекруты, порой даже устраивались «охоты» на «шлимазалов». Еврейский историк Лев Поляков в своей «Истории антисемитизма» пишет: «Для еврейских детей рекрутский возраст был установлен в двенадцать лет; обычно он снижался до семи лет, поскольку именно этот возраст был установлен законом Петра Великого. В подобных условиях обращение в христианство было практически неизбежным. На кого же падал этот выбор? Отбор жертв осуществлялся руководителями общин, что приводило в гетто или местечках к неописуемым интригам и уловкам. Чтобы добиться выполнения предписанных квот, еврейские старейшины прибегали к услугам "хаперов", т. е. полуофициальных похитителей детей, наводивших ужас на сирот и вдов». Примерно такую же роль «козлов отпущения» в современном мире играют т. н. «новые репатрианты» в Израиле, рекрутируемые из евреев, в основном, выходцев из беднейших и «неблагополучных» для евреев стран диаспоры: СССР, Марокко, Йемена, Эфиопии, Ирака и т. п. (Есть, конечно, и репатрианты из США, но не волнуйтесь, все они имеют в запасе американское гражданство, и в случае чего…, в общем, понятно).

Фиктивные евреи искренне думают, что они тоже «евреи», верой и правдой служат своим «мудрецам», национальной (сионистской) идее, даже наивно принимают давно умершую в настоящем еврействе религию иудаизма, но не подозревают, что истинные цели еврейства отнюдь не в национальной идее, не в местечковой «культуре», не в патриархальных религиозных традициях, цель еврейства — мировое господство, но господство не явное, а теневое, через гойских царей, фараонов, президентов, через наживу на межгойских войнах и междоусобицах, через создание мифа об извечном иррациональном гойском антисемитизме, через «индустрию Холокоста», через представление евреев в роли «несчастных жертв» в том спектакле, который и предполагается разыгрывать посредством наших «шлимазалов» — фиктивных евреев, давно проданных настоящими евреями гоям на откуп как заложники, как жертвы, расправа над которыми предрешена и лишь ждет своего времени и часа.

Итак, на нашей схеме видно, что далеко не все гои (так же как и не все евреи) являются актуальными субъектами еврейского вопроса и что наибольшая враждебность к еврейству проявляется в слабых слоях гойства, а наибольшая лояльность — в сильных. Однако и филосемитизм сильных, как мы уже писали, есть не что иное, как разновидность антисемитизма. Считать так можно хотя бы уже потому, что филосемит любит в еврее не общечеловеческую сущность, ибо в таком случае его бы следовало называть гуманистом, но именно еврейские особенности: еврейский расизм, гоефобию, ненависть к Христу, христианским ценностям и всему тому, что отличает еврея от понятия «человек», таким образом, филосемитизм есть унижение человеческого достоинства евреев.

С другой стороны, евреи также не все «русофобы», есть и такие, которые весьма уважительно отзываются о русском национальном характере, а в своем «славянофильстве» порой превосходят самого Игоря Шафаревича, даже их язык полон всяких русских архаизмов, давно забытых и отброшенных подавляющим большинством современных россиян. Дабы надежнее сойти за «своих», такие евреи нередко стараются походить на русских больше, чем те сами походят на себя, разыгрывают (и при этом переигрывают) эдакого «опереточного мужика» (по выражению Померанца). Порой, ввернут в свою речь неизвестно с какой помойки выкопанные русские или даже украинские жаргонные словечки и выраженьица, что нормальному русскому от них тошнота подступает к горлу. И все бы было очень мило, если бы не одно маленькое «но»: сами эти рьяные «славянофилы» никогда себя к славянам не причисляли и причислять не собираются, а их интерес к славянизмам служит только одной цели: найти побольше различий между «ними» и «нами», т. е. собой, дабы дистанцироваться от «них» как можно дальше. Русские обычно чувствуют лицемерие таких «славянофилов» и ненавидят их еще больше, чем откровенных русофобов за т. н. «ложное подобие», о чем мы еще поговорим ниже. В свою очередь евреи-националисты, такие, как Авром Шмулевич, Авигдор Эскин, также более склонны вести диалог с русскими национал-патриотами — «антисемитами», нежели, скажем, с филосемитскими представителями политкорректного буржуазного Христианского посольства в Иерусалиме, занимающегося благотворительной деятельностью в Израиле и поддерживающего сионизм. Они справедливо подозревают филосемитов: раз, мол, они не борются с нашим сионизмом, с нашим откровенным антихристианством, значит, они как-то хотят использовать нас в своих коварных целях, ибо если христианин проявляет «любовь» к Иуде, то, скорее всего, он сам Иуда и есть.

Отсюда можно заключить: поскольку причина еврейского вопроса коренится не только в противоречиях интересов евреев и гоев, но и во внутригойских противоречиях между сильными и слабыми, то и нельзя решить сей вопрос, не разрешив или хотя бы не смягчив эти противоречия. Само собой разумеется, изменить ситуацию можно лишь изменив отношения сторон, и, конечно, было бы крайним идиотизмом с нашей стороны призывать сильных немного ослабнуть, похудеть и поглупеть, потому давать им какие-либо советы мы не собираемся, они итак во всем преуспевают и в ничьей помощи не нуждаются. Мы пойдем путем «декабристов-революционеров» из того анекдота, что хотели сделать бедных богатыми, а не путем «горе-большевиков» (из того же анекдота), что только и мечтали, как всех богатых сделать бедными, так и наша задача — помочь слабым стать сильнее, избавиться от всего, что составляет их слабость, будь то традиция или ментальность, или религия, показать им необходимость обновления (модерна), просвещения и приобщения ко всему тому, что составляет силу их нынешних противников (евреев и сильных гоев), чем и будет смягчена острота еврейского вопроса. Поэтому, анализируя гойство, мы сконцентрируем внимание, в основном, на слабых, менее приспособленных, социально неадаптированных гоях, чьи недостатки порождают разного рода проблемы, в частности, делают их и субъектами еврейского вопроса. Конечно, у разных гойских народов имеются самые различные недостатки, определяющие их отставание в развитии от сильных господствующих народов. Мы вряд ли сможем перечислить здесь их всевозможные разновидности и вряд ли сможем дать им классификацию, но это и не так уж важно для уяснения общей картины. Вполне достаточно ограничиться одним примером слабого проблемного гойского народа, в качестве которого мы возьмем наиболее близкий нам русский народ.