Л. Уилсон - Загадка доктора Хауса человека и сериала

Кажется, что каким-то чутьем Хаус постигает когнитивную значимость мысленной расшифровки трудной проблемы. Классический пример этого можно взять из литературы, посвященной решению проблем: монах отправляется в путь по горной тропе в пять утра. Он передвигается с разной скоростью, иногда делает остановки, любуется пейзажем, иногда идет быстрым шагом, а иногда еле волочит ноги. К храму на вершине горы он добирается в тот же день в пять вечера. Весь вечер он постится и молится, а наутро в пять утра начинает обратный путь вниз. И снова он продвигается с разной скоростью, по возвращается в пять вечера. Вопрос: есть ли на его пути точка, где он оказывается в первый и во второй день в одно и то же время? Можно решить эту задачу с помощью бесчисленного количества уравнений с несметным числом неизвестных, но вы тут же поймете, что это ни к чему не приведет. А можно представить, как он бредет по тропе в гору в интервале с пяти утра до пяти вечера, наложив на этот мысленный образ второго монаха, который начинает движение вниз в промежутке между пятью утра и пятью часами вечера. Вы не знаете наверняка, в какое время или в каком месте произойдет их встреча, но поскольку движение вверх и вниз происходит в одной временной рамке, должна быть какая-то точка встречи двух монахов. Да, конечно, есть точка, которую монахи достигнут в одно и то же время. Задача, которая невероятно сложна, если ее решать математически, становится донельзя простой, если ее представить графически.

Где мы видим Хауса, меняющим образ мыслей? Представьте больного с афазией, который говорит: «Я не мог справиться с медведем! Они забрали мое пятно!» (серия «Невозможность общения», 2–10). Сможете ли вы понять, что у этого больного биполярный синдром и что он перенес операцию на мозге? А если сестра Августина заявляет, что внутри нее Бог (серия «Если сделаешь, то будешь проклят», 1–5), придет ли вам в голову, что причиной ее заболевания является внутриматочное устройство из меди, которое ее отравляет? Вы считаете, что вы в состоянии спонтанно установить некую связь между купанием в фонтане после пробежки и вызывающим беспокойство диагнозом больного, прикованного к инвалидному креслу, который попытался съехать в бассейн, потому что дисфункция гипоталамуса привела к нарушению температурной регуляции тела (серия «Смысл», 3–11)? Или можете тут же понять, что у больной, не чувствующей боли, в кишечнике находится червь длиной в 25 футов, причем эта мысль приходит вам в голову только потому, что Уилсон обвиняет вас в том, что вам доставляет удовольствие издеваться над другими (серия «Бесчувственный», 3–14)? Пусть так, но вы лжете. Давайте признаем, что ни вы, ни я не обладаем таким творческим мышлением, как Хаус.

Именно творческое мышление помогает ему избегать слишком быстрого решения. Редкий врач проводит полную дифференциальную диагностику, основываясь на симптомах, результатах анализов, на том, что написано на классной доске, или на том, что не написано (Грабер, Франклин и Гордон). Как правило, врачи быстро приходят к заключению (к примеру, при наличии признака, подтверждающего их первую догадку) и считают, что дело сделано. Если у вас ум не такой гибкий, как у Хауса, или если ваши познания в медицине не так обширны, вы, прежде всего, менее способны на такую дифференциальную диагностику. Но наш самоуверенный Хаус к тому же обладает недюжинной восприимчивостью, он максимально использует поступающую информацию. Даже когда он уже чуть было не вскрыл живот авиапассажира, заподозрив его в том, что тот перевозит в желудке кокаин, он продолжает наблюдение. Он заметил, что этому пассажиру стало легче, когда нажали на суставы, и понял, что этот мужчина занимается подводным плаванием и что в действительности он страдает от декомпрессии (серия «В воздухе», 3–18).

В действительности самые счастливые моменты Хаус переживает, когда его подчиненные критикуют его мнение и предлагают свое, что заставляет его думать о всевозможных вариантах еще более критически.

Если многим руководителям это не но вкусу, то Хаус требует, чтобы было именно так. Похоже, он откуда-то знает о недостатках группового мышления — термин, использованный психологом Ирвингом Дженисом применительно к давлению, которое испытывали советники Джона Кеннеди, когда их призывали прислушаться к мнению большинства по поводу стратегии в Заливе Свиней. [52] Залив на северо-востоке Кубы, где США безуспешно пытались организовать вторжение в апреле 1961 года. Когда люди видят потенциальные проблемы и то, как они решаются, но не выражают свое мнение по этому поводу, могут произойти трагические вещи.

Есть в нашем сознании нечто похожее на групповое мышление, этому подвержены все мы. В психологической терминологии это называется установкой сознания . Говоря проще, это тенденция решать проблему тем же способом, что и в предыдущий раз, поскольку в прошлый раз такой способ сработал. И такая предрасположенность хороша для большинства ситуаций. Но в необычных обстоятельствах, где привычный подход не является самым эффективным или, что еще хуже, является совсем неэффективным, люди, как правило, не задумываются об альтернативных подходах к решению проблем. В жизни мы сталкиваемся с какими-то проблемами снова и снова, и они нам напоминают о предыдущих проблемах, которые мы успешно разрешили. В целом изобретать велосипед не имеет смысла, а следует воспользоваться тем, что уже изобретено. Но иногда новая проблема, хотя и похожая на ту, которую мы уже разрешили, требует нового подхода, и мы, таким образом, оказываемся очень уязвимыми со стороны ограничений, создаваемых установкой сознания. В медицине врачи часто сталкиваются с подобными ситуациями, и на практике оказывается, что самые опытные из них чаще всего страдают от этой установки.

Каким образом этого избежать? Как насчет того, чтобы принять дозу и войти в измененное состояние сознания? Хотя нет единого мнения по поводу того, что психоделические препараты способствуют повышению творческих способностей, известно, что они нарушают обычный ход мыслительного процесса и ослабляют тиски умственной установки . Возможно, поэтому наш высокоинтеллектуальный Хаус и пользуется болеутоляющими опиатами, с помощью которых ему удается избежать воздействия установки сознания, на удочку которой попадаются все остальные.

Так или иначе, поскольку он наркоман, то лишить его наркотиков — значит поставить под угрозу способность решать даже самую обычную проблему. Можно предположить, что в этом случае он будет страдать от боли, которая не только будет занимать все его внимание, но и приведет к ломке. Вследствие сильного физического стресса (Йеркес и Додсон) и первоочередной биологической потребности в наркотике (Лэйси и др.) нам не следует ожидать от него многого в когнитивном плане. И действительно, когда он не находится под воздействием викодина, он начинает халтурить, ему нет дела до больных. Этим он ставит в неловкое положение коллег, которые вынуждены решать: либо избавиться от него, либо доставать необходимый препарат. Он даже придумывает себе рак мозга, чтобы попасть на клиническое испытание имплантата, внедряемого в центр удовольствия головного мозга (серия «Полоумный», 3–15). Вероятно, нам не следует сомневаться в его изобретательности даже тогда, когда он не в себе.