Газета День Литературы - Газета День Литературы # 167 (2010 7)

Я пролил вино

Там, где почерк твой,

Где из фраз колючие строки.

Этот дом давно

Для тебя чужой,

И весь мир такой одинокий…

Но печали – прочь!

Ни к чему гадать:

Это было, а это будет…

Ляг, цыганка, – ночь,

На мою кровать,

Всё пройдёт, и душа забудет.

Череду потерь

Ледяным дождём

Безутешно ноябрь оплачет.

Для меня теперь

С каждым новым днём

Твоё имя всё меньше значит.

КРЕЩЕНСКАЯ НОЧЬ

Мелькнёт средь облаков луна…

Господь, мне страшно на твоё Крещенье!

Стучит в фронтон антенная труба,

От лютой стужи только дом – спасенье.

А как тому, кто запоздал в пути,

Кто слаб душой, устал и одинок?

Кому ночлег не повезло найти,

Кто не услышал: "Воротись, сынок!"

Не дай, Господь, ему упасть в дороге,

Зажги звезду знакомую во мгле,

Пусть он дойдёт в колючем белом смоге,

Кому-то дорог каждый на Земле…

Всем путникам пошли спасенье,

Пускай уйдут их беды прочь.

Хотя бы на твоё Крещенье,

В волшебную и злую ночь.

***

Нет дороги назад

На цветущее поле,

В день, берущий разбег

С полыханья зари,

В золотой звездопад,

В луговое раздолье,

На искрящийся снег,

Где, как кровь, снегири.

Видно, даже во сне

Я уже не приду

На свиданье к тебе

Молодым и красивым;

В голубой вышине

На колючем ветру

Каждый кружит в судьбе

Журавлём сиротливым.

Завершается круг…

Слава жизни – полёту!

Горизонта простор

Как раскрытая дверь.

Вот и всё, милый друг,

Всё готово к отлёту…

По дороге на юг

Мы всё дальше теперь.

***

Другой берег – это прохлада,

Кроны ив над хрусталь – водой.

Это то, куда мне так надо,

Чем сейчас я болен душой.

Там стрекоз прозрачнее крылья,

Ярче, радостней солнца свет,

Ветви гнутся, как от бессилья,

И на мокром песке тот след!

В рай кувшинок и лилий белых

Каждый день приходит она…

До поступков от мыслей смелых

Часто – пропасти глубина…

НАПЬЮСЬ ВОДЫ

Напьюсь колодезной воды

В день золотого листопада,

От горя и любой беды

Заговорит её прохлада.

Здесь всё вокруг моё, моё –

Речушка в ивовом сплетенье,

Лесная даль, полей жнивьё,

И этот чудный день осенний.

Коснусь рукою журавля:

"Ветра твой столб качают вольно,

А помнишь, в юности меня

По голове ты стукнул больно?

Я и сейчас науку ту –

Идти с водой на коромысле –

Никак постигнуть не могу

В прямом и переносном смысле.

Прости, мой милый… Без обид

За годы городского бегства,

Я знаю, что твой скрип хранит

И моего кусочек детства.

Теперь в селе водопровод,

Заброшена к тебе тропинка…

Взгляни – и я уже не тот,

Густых волос коснулась дымка.

Я стану заходить почаще,

Давай опять начнём дружить?

Твоей воды нет в мире слаще,

И вместе веселее жить".

ПЕРЕСВЕТ

Михаилу Томилину

Под призывный набат русской звонницы

Пред игуменом русской земли,

Целовал лик святой Богородицы,

Князь Московский и внук Калиты.

Чтоб не резало души сомнением,

Чтобы веру и Русь отстоять.

Пала ниц пред владыкою Сергием,

На колени могучая рать.

Птицы влёт над курганами сонными,

Пыль клубится над телом земли.

Бьют татаро-монгольские воины,

Низкорослых лошадок плетьми.

Алчно блещет глазами раскосыми,

Хан Мамай, в вожделенном пылу.

Будто девушку русоволосую,

Приторочил арканом к седлу.

Храп и топот, кольчуг медных бряцанье,

Куликовского поля гряды.

Здесь дружина за честь русской нации

Встала грудью напротив Орды.

Монастырь – щит Руси новоявленной,

Ниспошли Богородицы свет.

Шёл монах, бывший воин прославленный,

Славить имя своё Пересвет.

Из рядов степняков, устрашающе,

Мчит по полю батыр Челубей,

Призывая узнать на ристалище

Кто – урус иль татарин – сильней?

Пересвет в одеянье монашеском

Пред Батыром в доспехах стальных,

Оба воина шагом размашистым

Посылают в галоп вороных

Мнут копыта ковыль, подорожники.

Пред глазами кровавая мгла.

Сшиблись, копья вошли в позвоночники

Челубей первым выпал с седла.

Благовест плыл над стареньким дьяконом,

Подводя жуткой битвы итог.

Кровь монаха на поле невспаханном

Ты взрастила победы цветок.

***

Тонны грязи и мусора свалено

На могилу его после смерти,

Но сметает с товарища Сталина,

Этот мусор истории ветер!

Он свистит из Господней обители

И, стрелой Робингуда, из гроба

Он вонзается в души хулителей,

Устрашая их именем Коба.

И вцепившись в добро своё, бестии,

Ведь не зря воровали, не зря,

Вспоминают одни лишь репрессии

И клянут, почём зря, лагеря.

Восхваляют беспалого лидера,

Пахана криминальной страны.

Имя Сталина с именем Гитлера

Уравняв пред лицом Сатаны.

Окунаясь в шабаш проституции,

Вдохновляет их жёлтый телец,

И пред новым витком революции

Их пугает великий мертвец.

И победа врагом опоганена,

И оболганы вражьей хулой,

Кто за Родину шёл и за Сталина,

Кто не гнулся под Курской Дугой.

В спину ротам глядят пулемёты.

И в том пушечном мясе людском

Нету подвигу места, и всё ты,

Лишь одни особисты кругом.

Всё подмято под пресс негатива.

И победа – нужна ли она?

Может, пили б баварское пиво,

Коль сдались бы фашистам тогда.

Хватит лгать, господа оболгатели,

Хватить хмурить вспотевшие лбы,

Вы сегодня все – работодатели,

А без Сталина были б рабы.

Его имя с народом в гармонии,

И народ победил в той войне,

Пусть беснуется ветер истории –

Победитель всегда на коне.

ЛИЦО – ЗЕРКАЛО ДУШИ

Ты посмотри мне в зеркало души

Пускай в глазах усталость на полвека,

Пускай в карманах жалкие гроши,

Но я лицом похож на человека.

Писать стихи я, в ообщем, не хочу.

Они, как вши с души моей немытой.

Я их сдираю с кожей, и торчу

К утру весь чистый, но совсем разбитый.

Костры рябин есенинских горят,

Осенним утром где-то под Рязанью

Не выражает мой стеклянный взгляд,

Ни вдохновенья рифм, ни тяги к знанию.

Я, как усопший, жизнью слов остыл.

Но вновь и вновь, касаясь музы струн, я

Хочу, чтоб лист тетрадный мой завыл,

Как волк матёрый ночью в полнолунье.

***

Ты запомни меня, Катерина,

Как я был при погонах, с крестом.

Красной кровью пылает калина

У дороги за чёрным мостом.

Воздух рубит клинок закалённый,

Зло срывая на синих цветах.

Наступает на пятки Будённый –

Грудь в крестах, голова ли в кустах?

Господа, что-то вы загрустили,

Я не вижу смеющихся лиц,

Лучше вспомните, как мы ходили