Александр Литвиненко - Политический эмигрант. Сборник статей и интервью

Обычно мы ходили на работу в гражданском, и только один офицер Субботин ходил в форме, объясняя это тем, что у него одни гражданские штаны и он должен их беречь. Его назначили начальником банковского отдела, и через несколько лет, когда его вызвал к себе директор ФСБ подполковник Путин, то бесштанный Субботин входил в кабинет директора уже будучи миллионером, в нарядном костюме от итальянской фирмы «HUGO BOSS». Сегодня у меня нет сомнений в том, что эту систему реформировать просто невозможно, система КГБ должна быть уничтожена, только тогда у России и соседних с ней стран появится возможность вздохнуть свободно. Только с полным уничтожением КГБ во всем мире исчезнут так называемый международный терроризм и русская мафия. И в этом у меня нет никаких сомнений.

— Александр, имели ли Вы отношение к преследованию инакомыслящих или неугодных конторе лиц? Если да, то какое?

— Во время службы в ФСБ я занимался бандитами и, в отличие от сегодняшних борцов с беременными женщинами и стариками, настоящими террористами, и слава Богу, который меня уберег от убийства человека. В ФСБ стараются не только агентов, но и многих офицеров повязать преступлениями, и лучше на крови. То, что я никого не убил, позволило мне выступить на известной пресс-конференции и дает возможность говорить сегодня, в том числе и с Вами.

К 1996 году существующая группа киллеров уже не справлялась с объемом заказов, так как убийства были поставлены на поток. И тогда в 1996 году секретным указом Ельцина было создано целое управление «эскадронов смерти» под названием «Управление перспективных программ», позже его переименовали в УРПО. По сути, это была фабрика смерти, и ее создавали генералы Коржаков и Барсуков. Во времена КГБ такими вещами, как правило, занимался отдел, теперь же бессудно убивает людей целое управление.

В нашем управлении был один случай. По приказу директора ФСБ Ковалева были похищены, вывезены в район Подольска и убиты шесть человек, предварительно оформленные как террористы. Вся террористическая деятельность погибших заключалась в том, что они требовали вернуть ранее взятые у них в долг деньги. Эти деньги им задолжал бывший председатель КГБ СССР Семичастный. Но, как говорит Путин, бывших чекистов не бывает, и когда эти люди пришли вернуть обратно свои деньги, то их просто-напросто убили. Нет человека, нет долгов. Всех офицеров, участвовавших в этой бессудной казни и уже повязанных общей кровью, перевели во вновь созданный эскадрон смерти.

Меня попросил тогдашний директор ФСБ Ковалев перевестись с ними и посмотреть, что же делается в подразделении, созданном его предшественником Барсуковым и его подельником Коржаковым. Так я попал в УРПО. Тогда я не знал, что основной задачей управления станет убивать неугодных. Если бы знал об этом, то не пошел бы туда точно. Переведя в УРПО, меня сразу же подключили к разработке трех операций:

1. Похищение с целью получения выкупа с последующей ликвидацией московского бизнесмена Джабраилова Умара.

2. Ликвидация не контролируемого КГБ богатого еврея Бориса Березовского. В этой организации всегда процветал антисемитизм и крайний радикализм.

3. Ликвидация бывшего подполковника ФСБ Михаила Трепашкина за то, что он подал в суд на руководство ФСБ и давал интервью в газеты о коррупции среди высшего руководства этой спецслужбы.

Я и мои подчиненные отказались быть убийцами, нам это было омерзительно и стыдно. Вначале мы подали заявление в прокуратуру, а затем, когда уголовное дело против наших начальников, несмотря на неопровержимые доказательства их преступной деятельности, было развалено и незаконно прекращено, мы собрали пресс-конференцию и открыто выступили по телевидению, сохранив людям жизнь, а себе — честь и доброе имя.

— Вы не сожалеете об этом поступке?

— После этой пресс-конференции из меня вначале пытались сделали хулигана, выложив заявление ранее задержанного мною и осужденного бандита, которого я якобы избивал при аресте и допросах. В результате сфабрикованного обвинения я незаконно год провел в тюрьмах. После моего побега в Британию из меня стали лепить английского шпиона, а сегодня я уже прохожу по делам в ФСБ как активный участник чеченского Сопротивления и, естественно, международный террорист. И это только за то, что я выступаю за прекращение преступной войны в Чеченской Республике и дружу с Ахмедом Закаевым, о чем заявляю открыто.

Но раскаиваться и жалеть мне не о чем, тем более что я никогда и никому не давал обещаний становиться негодяем и подонком, палачом и убийцей. Как говорится, у каждого человека есть свой порог, что-то вроде запретительного барьера, и если его перейти, то назад ходу не будет. Для одних — помочь старому другу «решить вопрос» с должником, для других — продать информацию, для третьих — взять свою долю «отката» за заказную операцию, для четвертых — организовать крышу, для пятых — похитить человека, для шестых — его убить, а для некоторых — взорвать автобус с пассажирами.

В органах есть всякие люди — от чистых и бескорыстных до законченных отморозков. И тех и других мало. Почти все чем-то замазаны, но и жилые дома взрывать пойдет не каждый. И вовсе не каждый в ФСБ был повязан на крови, даже в седьмом отделе УРПО. Мудрость руководства в том и состоит, чтобы замазать каждого, а потом использовать в соответствии с его запретительным барьером, но не заставлять людей делать то, чего они точно делать не станут. Мой барьер наступил, когда мне приказали убить человека.

— Александр, читателей очень заинтересует вопрос об уровне принятия решения по бессудным убийствам.

— Во времена КГБ решение об устранении неугодного человека, убийстве мог принять только один орган — это политбюро Коммунистической партии Советского Союза. Сегодня принятие этого решения зависит от социального статуса жертвы, его общественной значимости. Есть уровень, по которому решение принимает президент страны, человека попроще может приговорить руководство КГБ. Необщественного человека может сегодня убрать любой офицер ФСБ, например, приревновавший свою жену. ФСБ давно никем не контролируется извне и ослаблен контроль внутри, руководство ФСБ слабо контролирует происходящее в ведомстве.

Эта организация над собой совершенно не имеет никакого гражданского и парламентского контроля. Сегодня, например, ФСБ может, как и во времена СССР, без суда, только на основании заведомо ложного доноса ограничить любого человека в его правах и начать за ним незаконную слежку, поставить его телефон на контроль и т. д. ФСБ — террористическая, преступная и общественно опасная организация, которая, захватив власть, превратила Россию в страну государственного терроризма.