Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6299 ( № 44 2010)

Устрялов, в общем, соглашался с формулой Ключевского, но принимал её как историческую неизбежность. Тем более что, как ни крути, нельзя сказать, чтобы русские за свои надрывные труды и страдания ничего не получали взамен. Да, гораздо меньше, чем заслуживали, но всё же… Ощущение того, что ты принадлежишь к гражданам великой державы, перед которой «постораниваются и дают ей дорогу» мировые гиганты, – серьёзная психологическая компенсация за домашнюю униженность и бедность.

Катастрофа 90-х неслучайно вызвала интерес к вроде бы прочно забытой и оставшейся навсегда в своей эпохе устряловской публицистике. Очередной «уход» начальства и разверзнувшиеся после этого бездны русского падения, столь талантливо запечатлённые в кинолетописи Алексея Балабанова, снова заставили задуматься о необходимости для России той самой сильной и инициативной государственности, певцом которой был теоретик национал-большевизма. Первые шаги В.В. Путина давали поводы для осторожного оптимизма в этом отношении. Казалось, устряловская схема чётко срабатывает второй раз в русской истории. «Ну да, русские сами собой управлять не могут, мы такие, но вот явился вождь-спаситель, и под его началом мы горы свернём».

Именно в таком настроении я и готовил для издательства «Алгоритм» том избранных сочинений Устрялова. И мой (хотя и очень сдержанный, с множеством оговорок) «пропутинский» посыл был правильно понят многими внимательными читателями. А написал я следующее: «Устрялов, живи он ныне, скорее, был бы «за Путина», чем за нашу маргинальную, выродившуюся оппозицию. Возможно, русские патриоты нуждаются в «смене вех», – большевики вели себя долгое время немногим лучше «демократов»… По крайней мере ясно, что будущее России таится не в краснознамённых колоннах, редеющих год от года, а в том жизненном укладе, который создала новая русская революция… Её Лениным приходится признать Ельцина, кто же будет Сталиным? Метод Устрялова, когда-то безотказно сработавший, может оказаться небесполезным и сегодня. Злободневной продолжает оставаться и идея сильного, инициативного государства, – как ни крути, а ничего у нас без него не ладится…»

Мне понадобилось несколько лет, чтобы понять: при внешней схожести содержание путинской «реставрации» полностью противоположно сталинской. Начальство «нулевых» онтологически отличается от начальства 30-х, – используя риторику и управленческие практики российского патернализма, оно не выполняет никаких социальных обязательств последнего, являясь, по терминологии А.И. Фурсова, работающим исключительно на себя «государством-корпорацией». Грубо говоря, прежнее начальство ездило на русских, не давая им никакой свободы, но взамен «опекало» их, гарантировало им «порядок». Новое – также ездит на них и не даёт свободы, но вместо «порядка» гарантирует им только «организованный хаос» (как любит выражаться мой друг Александр Самоваров), в котором атомизированные без государственной поддержки русские неизбежно проигрывают иноэтничным кланам с многовековым опытом внутренней солидарности.

Надо ясно понять – устряловская мысль сегодня не работает, она не описывает окружающую нас социально-политическую реальность. Более того, надо признать, что вся традиция русского этатизма, заложенная ещё Карамзиным и Пушкиным и теоретически обоснованная «государственной школой» русских историков и юристов, достойным продолжателем которой был «харбинский одиночка», потерпела на наших глазах полный крах, ввиду совершенного несоответствия предмету описания (и воспевания). Не видно никаких оснований для надежды на «возвращение» начальства в традиционном российско-советском смысле. Посему современный русский этатизм возможен лишь как фарсовая имитация былой высокой трагедии. Чем, собственно, и пробавляются нынешние «охранители»…

Следовательно, у русских выбор небогатый: жить иллюзиями и потихоньку исчезать с лица своей земли или переломить трёхсотлетнюю традицию и самим создать себя заново как самостоятельный и самоуправляющийся субъект политики – русскую демократическую нацию. Для этого «коренником» русской тройки должен стать совсем иной тип русского человека, тип, который било и истребляло, но всё же не сумело извести имперско-советское начальство, – тип самостоятельного и деловитого, не нуждающегося в государственной указке хозяина.

Так что вопрос об актуальности Устрялова и «устряловщины» следует закрыть. Но он останется в русской истории как честный и мужественный мыслитель, сумевший в «минуты роковые» увидеть спасительный выход для своего народа, там, где, казалось, его поджидала гибель. Мы должны учиться у него искусству политической диалектики и способности жертвовать собой во имя своих убеждений, но «мы пойдём другим путём»…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Дискуссия

Вера, очищенная страданием

ГОЛОСА

Вопросов в истории всегда много больше, чем ответов. А главных ответов на главные вопросы истории не будет известно до самого её конца. Потому что судить о прожитой жизни страной, или народом, или отдельным человеком можно окончательно и бесповоротно только с высоты последнего дня. В этот последний день и час может случиться нечто такое, что совершенно в ином свете покажет все прошлые события. Поэтому, если можно что-то предположить о причинах Гражданской войны в России в XX веке, то о её итогах говорить рано. Да и не нам, человекам, об окончательных итогах судить, потому что подводиться они будут Христом Богом в день Страшного cуда, когда соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов… (Мф. 25:32).

Причины Гражданской войны рождённым в СССР вроде бы хорошо известны со школьной скамьи… Однако, сжигая дворянские усадьбы, крестьяне едва ли мстили своим эксплуататорам и насильникам, как об этом пишет поэт А.А. Блок в статье «Интеллигенция и революция». Веками стояли русские дворянские гнёзда не на вершинах гор и не за многометровыми каменными стенами, как стояли они в европейских странах, укрывая феодалов от своего народа. Нет, русские феодалы не прятались, но открыто и безбоязненно жили посреди своих крепостных, которые и были им крепостью. Пуская потом в эти усадьбы «красного петуха», крестьяне очищали сельский мiр от европейской чуждости враждебной им культуры, которую они в них ощущали.

Под враждебной русскому крестьянину культурой я разумею неверие во Христа Бога, начавшее распространяться в народном теле сверху, или, говоря словами Ф.М. Достоевского, от «нашего верхнего общества». С утратой правой веры этого стоящего над народом общества началась Гражданская война в России.