Патрик Гардинер - Артур Шопенгауэр - Философ германского эллинизма

Далее, его доводы отчасти становятся сложными для понимания, но суть доказательств Шопенгауэра следующая. Строго с точки зрения каждого индивидуума может показаться, что все зависит от его собственного личного существования: субъект - это "все во всем" и содержит всю реальность. Но как мы видели ранее, то, что Шопенгауэр понимает под "знающим субъектом" вообще, не может быть отождествлено с сознанием других отдельных индивидуумов, поскольку каждый отдельный индивидуум - это просто "носитель субъекта" в том смысле, как о нем идет речь. Из этого следует, что отдельное "я", которое рассматривается совершенно "субъективно" (то есть индивидуально или как "микрокосм"), может представляться с точки зрения гигантизма, так, что мир в целом - "макрокосм" - может оказаться простой модификацией природы индивидуума и погибнет вместе с ним, когда индивидуум умрет.

Если смотреть на мир "объективно", то он "сократится почти до ничего, а именно до примерно одной миллиардной доли существующей человеческой расы" (ОМ, 14). В действительности же обычно никто не воспринимает всерьез предположение, представленное как теоретическая истина, что он один реально существует, так как эта идея кажется фантастической. Однако на практическом уровне ситуация абсолютно противоположна: здесь люди в погоне за собственными целями и интере

360

сами вступают в конфликт с другими индивидуумами, преследующими свои цели, так как здесь наше относительно непосредственное осознание нашей внутренней природы отчаянно защищается от исключительно представляемого осознания, которое мы имеем о других людях. Таким образом, мы склонны вести себя если не так, будто другие люди в действительности не существуют или существуют как плод воображения, то, по крайней мере, они препятствие или средство для получения желаемого. Это просто более четкое объяснение идеи, которая лежит в основе эгоизма, эта идея может быть выражена словами: "Не помогай никому, лучше причини вред, если это принесет тебе хоть какую-нибудь выгоду".

Говоря об эгоизме в целом, Шопенгауэр рассматривает две проблемы, которые выходят за пределы нашей темы. Во-первых - это основное "антиморальное побуждение" - поведение, диктуемое эгоизмом, результатом которого в большинстве случаев являются безнравственные и преступные поступки и несчастья в мире. И даже если это не так, даже если эгоистичные действия в действительности имеют благотворные последствия не только для субъекта, но и для других (что иногда случается), мы не можем отнести их к имеющим моральную ценность. Так как с точки зрения морали, то есть с той точки зрения, которая имеет дело исключительно с этическими суждениями и ответственностью, нас не интересуют феноменальные последствия действий, а исключительно природа и характер субъекта, который совершает эти действия, наше внимание должно быть сконцентрировано на том, что побудило субъект сделать то, что он сделал, а не на результатах его поступка. Во-вторых, эгоизм способен проникать везде, это - колосс, "возвышающийся над миром"; он лежит в основе всех усилий воли, проявляющихся в человеческих поступках

361

и отношениях; а сексуальный инстинкт проявляется в разных формах и в замаскированных видах, которые в конечном счете соответствуют тому образцу, который диктует эгоизм. Некоторые могут удивиться, как вообще может иметь место любое неэгоистическое действие? И действительно - это удивительно, учитывая стиль, в котором Шопенгауэр описывает непосредственно волю и ее проявления в поведении человека. Однако по этому поводу Шопенгауэр не оставляет нам никаких сомнений относительно его истинной точки зрения.

"Если кто-либо будет настаивать на том, что подобные действия никогда не могут совершиться, тогда, следуя этой точке зрения, этика была бы учением без реального объекта, как астрология и алхимия, и далее обсуждать ее основу было бы пустой тратой времени. Отсюда следует, что мне нечего обсуждать с этим человеком, поэтому я обращаюсь к тем, кто допускает реальность того, о чем я говорю" (ОМ, 15).

Как возможны подобные действия? Как может человек делать то, в чем он незаинтересован, из уважения к интересам других, даже способствовать этим интересам, помогать окружающим его людям и облегчать их страдания? Над этой проблемой работал Кант, только решил он ее неправильно, используя юридические понятия, в то же время исключая понятия верховной власти и санкций, которые неотъемлемы от нее. Тем не менее, если его размышления и были ошибочны, то инстинктивно он пришел к достаточно правильным заключениям. Так как, делая что-либо, потому что кто-то велел это сделать и потому что кто-то либо боится последствий непослушания, либо желает награду за послушание, он действует не как моральный субъект, а как субъект заинтересованный. Мораль и законопослушание должны быть различимы; эти понятия нельзя путать. Кант отчасти видел это, но под влиянием теологических идей пришел лишь к тому, что пытался извлечь пользу из обеих теорий. Чтобы понять необходимость в разделении этих понятий, достаточно лишь рассмотреть роль закона и то, как он функционирует в своей природной обители, в Государстве.

362

Политическое общество и законы, управляющие таким обществом, находят свой источник и целесообразность в эгоизме. Люди создают государство исключительно с целью защитить себя от нападения и агрессии, как они считают, со стороны их соседей: в этом Гоббс был совершенно прав. Из этого следует, как полагает Шопенгауэр, что единственной целью, которую преследуют справедливые указы государства, законы и декреты, является - не допустить несправедливого страдания ни одного индивидуума от рук другого, что сводит к минимуму последствия bellum omnium contra omnes (война всех против всех), которую Гоббс правильно считал естественным условием человеческого существования.

Прежде чем привести в действие подобные законы, применяя наказания и взыскания, необходимо соотнести их с нарушениями, поскольку нет другого пути к гарантии соблюдения законов государства. Таким образом, единственная цель наказания - это устрашение, а не, в определенном смысле, справедливое наказание (как, например, утверждал Кант). На самом деле понятие наказания как справедливого возмездия основано на страсти к мести. В любом случае, оно безнравственно и самонадеянно, так как ни один человек не имеет права объявить себя "совершенным моральным судьей и человеком, имеющим право наказывать других", хотя именно это подразумевает большинство приверженцев этой теории. Также не имеет силы часто повторяемое выражение Канта, что взгляд на наказание как на средство устрашения предполагает обращение с человеком как со "средством", а не как с "целью".