Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6300 ( № 45 2010)

– Но ведь она же не ушла! – горячо и несколько нелогично парирует администратор. – Досидела же до конца! Вот если бы ушла, то мы ей, конечно же, непременно предложили бы в качестве компенсации билеты на любой другой спектакль. А она досидела до финала, а теперь права качает…

Мне думается, описанный эпизод мог бы если и не украсить собой, то как минимум не испортить какое-нибудь произведение ПП (надо ли говорить, что всё это происходило после спектакля по его пьесе).

02 Нужно заметить, что с матерщиной у персонажей ПП дело, как правило, и впрямь ладится. К примеру, герои одной из самых нашумевших пьес драматурга «Жизнь удалась» за смачным ядрёным словцом уж точно в карман не лезут. Специальный лексический анализ я не проводил, но навскидку в словаре языка данного произведения лексика обсценная, как минимум не уступает в количественном показателе общеупотребимой. Кто-то из осведомлённой публики, возможно, воскликнет: «Тоже мне, характерная особенность! Да у всех этих современных драмописцев через слово мат-перемат». Это справедливо лишь в известной степени. Ненормативом действительно буквально упиваются многие из пишущих в наши дни пьесы. Зачастую он у них выступает художественно неоправданным и – что гораздо хуже! – эмоционально малоубедительным. Не то ПП. У него эти слова отнюдь не эпатаж (да и кого сейчас таким макаром эпатируешь) и не только свидетельство преображения искусства реальностью, но – один из значимых элементов поэтики, важнейшая конструктивная деталь. Из той же «Жизнь удалась» попробуй вычлени весь мат – что останется? Да, в сущности, ничего. Пьесы не будет. Ведь её действие разворачивается не только и не столько в человеческом социуме, сколько, собственно, в языковой среде. И сколь убог и мизерабелен здесь первый, столь же богата, выразительна, колоритна вторая.

А вот, скажем, как смачно выражается одно из действующих лиц драмы «Отдых на море» – водитель из Беларуси: Ааа, б****! Разайдись на х** бо брызгаю на х**, беларусы купаться лезут б**** на х** идут ё***** в рот! (орфография и пунктуация согласно первоисточнику).

03 ПП из Беларуси. Он живёт и работает в Минске. При том что пишет, как вы поняли, преимущественно на великом и могучем…. Ему 35 лет. Хотя в последние годы он и стал, по сути, всероссийски востребованным автором (пьесы ПП идут в Москве и Лысьве, Санкт-Петербурге и Нижневартовске), подробностей его биографии – в особенности периода, предшествующего 2004 году, когда он впервые взялся за драму, – известно немного. Театральный критик Елена Ковальская однажды написала в журнале «Афиша» со слов самого ПП, что «из одного института, где он учился на юриста, его отчислили за неуспеваемость», а «из института культуры он ушёл сам» – дескать, уровень педагогов никак не отвечал его знаниям и запросам.

После того как эти штрихи к портрету появились в Интернете, один из высеченных ПП бывших его педагогов выступил там же с резкой отповедью. Он сообщил, что, во-первых, из второго института будущего драматурга также отчислили, причём за прогулы и несданные зачёты, и что, во-вторых, он «лжец и хам». ПП ни первое, ни второе не опроверг.

04 Циркулирует также информация, ставящая ПП в ряды белорусских оппозиционеров, всячески притесняемых на родине. У его персонажей действительно порой встречаются крайне нелицеприятные высказывания относительно президента Лукашенко. Но, с другой стороны, мне этим летом довелось увидеть спектакль «Когда закончится война», поставленный в Республиканском театре белорусской драматургии по одноимённой пьесе ПП. В этом произведении нашлись скопом все необходимые конъюнктурные ингредиенты для современного упражнения на военно-историческую тему. Есть герой – простой советский солдат Саша: грудь колесом, бравый вояка, но при этом ярый гуманист. Есть немка Ани с ребёнком на руках, которых Саша, увы, не спасает (другие советские солдаты, не гуманисты, выгоняют их прямо под пули), но зато накрывает их тела красным знаменем полка. Параллельно берлинским сценам разворачивается история в тылу: Сашиной невесты здесь грязно домогается отвратительный представитель правоохранительных органов. Имеется в наличии и образ старого солдата, балагура и философа. И образ матери, небольшой по объёму, но выписанный сугубо тёплыми красками… По ходу этой постановки, с запозданием вобравшей в себя все без исключения штампы раннеперестроечной военной пьесы, я не однажды тряс головой, протирал глаза руками, силясь удостовериться: не сплю ли я?

…Но я не спал. Тогда, худо-бедно знакомый с творчеством ПП, я ждал, что сейчас вот, скоро случится какой-то невероятный авторский кунштюк-перевёртыш. К примеру, выяснится, что всё происходящее пригрезилось какому-то юному белорусскому маргиналу, практикующему расширение сознания. Или, на худой конец, начнут – в духе сорокинского постмодернизма – пожирать немецких младенцев… Но ничего подобного. В финале носитель гуманизма Саша меняет армейскую гимнастёрку на телогрейку с номером (что предопределено заключительной ремаркой), направляясь таким образом сами-понимаете-куда. Я не шучу нисколько. Всё так и было в этом крепком спектакле по столь чертовски «хорошо сделанной пьесе», включая заранее прописанные автором заключающие всё дело кадры кинохроники и песню. С единственной поправкой – вместо заявленного ПП Звучит песня Г. Сукачёва «Но всё это будет» над зрительным залом разносилось нечто значительно более душещипательное в стиле ретро.

05 Для творческого метода ПП вообще характерен известный, назовём это постановочный, волюнтаризм. Драматург словно бы не слишком доверяет потенциальным режиссёрам-постановщикам своих пьес, что выражается, в частности, в обилии и дьявольской подробности ремарок.

Ох уж эти ремарки ПП! Они иногда буквально наступают на горло персонажам пьес, едва ли не переводя полифонический по природе драматургический жанр в подобие чего-то радикально монологического. Но добро бы только это!.. Попробуйте поставить себя на место режиссёра и смизансценировать вот такую, для примера, картину: Вадим целует Лену в губы. Лена отвечает на поцелуй. Они целуются. Вадим поворачивает Лену спиной к себе, задирает свадебное платье, прижимается к ней, расстёгивает себе брюки. Лена одной рукой берётся за дерево, чуть наклоняется. Вадим, стащив с себя брюки, стаскивает нижнее бельё с Лены. Вадим и Лена занимаются любовью. Занимаются, занимаются, занимаются, занимаются. Они занимаются любовью, занимаются, занимаются, занимаются. Вадим кончает. Лена не кончает вообще никогда. Вадим спешит выйти, чтобы Лена не забеременела. (Из пьесы «Жизнь удалась».)

Или вот такую: Мысль об анализах плотно застревает в голове Маши и Миши. Слышен шум вертолёта. Маша и Миша задирают головы. С вертолёта на парашютах опускаются европейские, российские и американские специалисты. (Из пьесы «Чукчи».)