Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6301 ( № 46 2010)

Мелихов. А на уроках это чувствовалось? Подавленность какая-то или чувство, что нам не до книг сейчас, слишком уж жизнь страшная?

Гранин. Мало чувствовалось. То есть мы сочувствовали, огорчались. Вот Толю Лютера выслали, замечательный парень, выслали Жупахина, выслали Колбасьева… Но поскольку это нам никак не объясняли, понятие «враг народа» для нас не работало, сокровенно мы понимали, что эти высылки несправедливы, ошибка какая-то. Я особенно это понимал, поскольку у меня отца выслали, я, может быть, острее воспринимал эту потерю. Но – не боялся. Не было страха. «Работал» инстинкт, а не страх. Мы избегали обсуждать, знали – «опасно»! А страха перед идеологией, идеологической составляющей у нас не было.

Мелихов. То есть, можно сказать, страх не отравлял радость чтения?

Гранин. И чтения, и любви.

Мелихов. А в какой степени формирование личности зависело от книг и в какой от жизненного опыта?

Гранин. Были книги сильного действия, а были книги просто занимательные. Очень действовал «Овод», очень действовал Дюма, очень действовал Джек Лондон. Меньше действовала классика наша русская, там нет таких героев, какие потом были у Гайдара – Мальчиш-Кибальчиш, например. Я любил «Капитанскую дочку», «Дубровского».

Мелихов. Это понятно: мужество, верность… Это и для меня были очень важные образцы. И всё-таки когда я прочёл вашу книгу «Иду на грозу», я понял, что буду физиком. Я понял, что физики – самые лучшие люди на земле, что они самые умные, самые остроумные, смелые, прыгают с парашютом и одновременно делают открытия – в общем, я пошёл в физику наполовину благодаря вам. И только в последний момент свернул в математику. Которую тоже считал только входом в физику.

Гранин. Испортил вам жизнь? Да, я как-то влиял на выбор профессии для ряда людей, которые признавались мне в этом. Дело в том, что у меня была идея – я считал, что люди, которые занимаются наукой, творческим трудом, это люди выше на голову нас всех. Они бескорыстны, они занимаются будущим, они его видят, они не живут в сегодняшнем дне, в лабораториях происходит невидимая и непонятная всем другим людям драма идей, столкновение каких-то (как говорит беседующий со мной писатель Мелихов, у которого это любимое слово) грёз.

Мелихов. Приятно, что и мне что-то удалось вам подарить..

Гранин. Главный грёзолог нашей страны…

Мелихов. Да, грёзовед. Но вот ещё такой вопрос – судьба книги в компьютерное время. Умрёт ли книга как материальный носитель или будет жить, несмотря на то, что всё можно с экрана читать?

Гранин. Вопрос достаточно серьёзный, настоятельный. Время всё упорнее выдвигает его, потому что появилась электронная книга. Она даже приняла формат книги, чрезвычайно удобна. Я пользуюсь ею. Вот я поехал с дочкой в Карловы Вары, в санаторий, хотел взять с собой что-то читать, взял электронную книгу, где были собрания сочинений Достоевского, Толстого, Чехова, Лермонтова, Пушкина, полные собрания! В одном чипе это всё было. И я наслаждался там чтением дневников Льва Николаевича Толстого. Никогда я не мог бы взять с собой шестнадцать томов Толстого. А тут очень удобно и хорошо. Ну, есть некоторые неудобства, которые очень быстро осваиваются. Но есть «но». Во-первых, я лишаюсь эстетической составляющей, ведь книга – это художественное, полиграфическое создание. Иллюстрации я не очень люблю. Но вот шрифт, шрифтовая игра, переплёт, бумага… всё это, переплёт, запах… Электронная книга не пахнет. А эта пахнет. Кроме того, в электронной книге нет следов предшествующих читателей – пометок на полях, подчёркнутых строчек. С другой стороны, освобождается квартирное пространство. Возникают лёгкость, удобство обращения с библиотекой, то есть находить легче. Так что электронная книга, электронное чтение имеет неоспоримое сегодня преимущество.

Мелихов. Сейчас довольно популярно мнение, что русская литература учила бескорыстию, не учила человека быть деловым, всё время влекла от будней, от прагматики куда-то в небеса, в мечты, в грёзы. И это сделало Россию отсталой страной, это вызвало революцию, и в наше прагматическое время нужно эту опасную для жизни классику задвинуть куда-нибудь в подвал – ну, какие-нибудь сверхинтеллигентные любители пусть ею занимаются, а массовому читателю она не нужна. Поэтому нужно её из первостепенных предметов перевести во второстепенные, а на первостепенные передвинуть предметы утилитарные: экономика, информатика, химия, физика и тому подобное. Как вы к этому относитесь?

Гранин. Это наивно и неправильно. Во-первых, вы преувеличиваете роль литературы.

Мелихов. Не я, я только повторяю…

Гранин. Всё равно. Вы повторяете с таким восторгом…

Мелихов. Хорошо, я буду повторять со слезами.

Гранин. Это мнение я не могу принять, потому что оно преувеличивает роль литературы. Литература не предназначена для того, чтобы…

Мелихов. Учить.

Гранин. И даже воспитывать человека. У неё более высокое предназначение, она предназначена ни для чего.

Мелихов. Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв…

Гранин. Она для наслаждения, для мечты, для размышлений. Ну, вот товарищ Сталин любил читать классику и читал внимательно, с комментариями на полях. Два раза перечёл «Воскресение» Толстого, Чехова любил читать, Достоевского читал, то есть читал величайших моралистов, можно сказать. И что? А приезжая из своей квартиры или из своей дачи в Кремль, без всяких сомнений подписывал расстрельные списки и совершал свои злодейства, нисколько не мучаясь при этом совестью. Ну, это крайний пример, но во всяком случае, если бы литература обладала такой очищающей силой, мир был бы лучше.

Мелихов. Я-то вообще считаю, что литература не учит и не воспитывает – она защищает. Защищает от ужаса нашей мизерности. Человек, который обладает литературным даром и с восторгом прочёл какие-то прекрасные книги, живёт в более красивом мире, воображаемом красивом мире, чем те, кто не обладает начитанностью и эстетическим вкусом. А красота нас защищает от ужаса. Разве экономика или информатика защитят нас от старости, смерти, утрат, предательств, от унижений? А литература защищает. Не так неотразимо, как хотелось бы, но ничего лучшего всё равно не придумано. И те умники, которые хотят оставить людей без литературы, оставляют их без экзистенциальной защиты. Наедине с безжалостным космосом.

Гранин. Можно и так понимать. Разные есть вещи, которые привлекают к художественной литературе. Во-первых, ты лучше узнаёшь человека. Лучше узнаёшь злодея, лучше узнаёшь доброту, душевность и т.д. Откуда мы узнаём бескорыстное и красивое состояние человека? Вот «Дон Кихот» например. Достоевский считал книгу «Дон Кихот» величайшим произведением мировой литературы. Помните, «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» – это мы знаем из «Фауста». Мы знаем 1812 год из романа «Война и мир»… Литературные герои избавляют от одиночества, сопровождают нас.