Газета Завтра - Газета Завтра 842 (106 2010)

"Волга" достаётся малоимущему студенту МГУ Диме Майкову (Григорий Добрыгин). Ретро-автомобиль ему подарил ко дню рождения справедливый отец (Сергей Гармаш). Дима стесняется "немодной тачки", к тому же он влюблён в меркантильную однокурсницу Настю (Екатерина Вилкова), а она бросает томные взгляды на Макса (Иван Жидков), ведь у того — "Мерседес".

Получив дельный совет от Куприянова, который зачем-то почитывает студентам лекции, Дима решает разбогатеть и устраивается курьером в кавказскую фирму по доставке цветов. Неожиданно он узнаёт, что его "Волга" умеет летать. Теперь чёрный автомобиль парит над московскими пробками, как ковёр-самолёт Хоттабыча, эксплуатируемый наглым пионером Волькой. Жадный хачик с горечью выплачивает Диме зарплату. А Настя поглядывает на героя с возрастающим интересом.

При чём же здесь "Чёрная молния", удивится читатель. Всё дело в том, что пока в жизни Димы не случилась беда, ему и в голову не приходило стать супергероем и защищать москвичей и гостей столицы от процветающего на улицах криминала. В "Мечте Аризоны" герой Джонни Деппа говорил, что взросление приходит к человеку, когда он переживает кошмар. Нечто подобное случилось и с Димой. Теперь сводки новостей всё чаще и чаще трубят о загадочном борце со Злом — "Чёрной молнии", разящей нарушителей порядка из заоблачных далей. Куприянов же, отлично понимая, в чём дело, заставляет учёных конструировать летающий "Мерседес". Финальная битва парящих автомобилей состоится над Красной площадью. И свидетелем ей будет рубиновый свет звёзд.

Пресс-релиз фильма подкидывает нам информацию к размышлению — сценарий к "Молнии" писался двумя людьми больше года. Авторов идеи — целых три. А между тем "Чёрная молния" являет собой пример восхитительного бесстыдства в использовании наработанных в Америке тем. И слово "плагиат" в данном случае — "слабая метафора". Можно сколько угодно рассуждать о том, что комикс — это исконно американский жанр, что мифология комикса заменяет американцам историю и вообще какое-либо иное соображение. Но в первом российском проекте студии Universal, спродюсированном Тимуром Бекмамбетовым, можно было бы придумать и что-то оригинальное.

Больше всего "Чёрная молния" напоминает римейки классических западных лент, сделанные в Болливуде. Но там у кинематографистов есть оправдание — простой народ Индии ни за какие коврижки не пойдёт смотреть заокеанское кино, поэтому мировое кинонаследие ему просто неведомо. Народ нужно просвещать — давать ему свои, родные "Челюсти" или своего "Крёстного отца". И тогда он честно отплатит авторам кровно заработанными рупиями (бедные голодные люди в Мумбаи или Калькутте ради похода в кино зачастую вынуждены сдавать кровь).

Но "Чёрная молния" выходит в России, в 2009 году, а молодой отечественный зритель (а именно к нему обращён этот фильм в первую очередь) в нашей стране всё же насмотрен. О "Человеке-пауке" имеет представление не понаслышке. Поэтому реакцию, которую вызывает в принципе симпатичная "Молния", сложно анализировать. В какой-то момент просмотра стало казаться, что авторы созрели и до того, чтобы показать нам знаменитый спайдерменовский поцелуй — тот самый, где Человек-паук висит вниз головой и целует под дождём любимую девушку. И если бы такой поцелуй действительно возник на экране в интерпретации московских студентов, никто бы особенно не удивился. И даже как-то жаль, что этого не произошло.

Понятно, что фильм должен развиваться по определённым канонам — комикс имеет свои законы и границы. Но неужели нельзя было обойтись без настолько бронебойных заимствований? Если это тонкий просчитанный ход — обидно вдвойне. Зрители, размягчённые новогодней десятидневкой, по любому сделают "Молнии" отличные сборы. С другой стороны, ругать это кино тоже не хочется. Если первой ласточкой подобного жанра становится симпатичная летающая машинка родом из Нижнего Новгорода — это всё же наша машинка. И выглядит она не хуже транспортного средства крылатого защитника Готэма.

Ведь рано или поздно сюжетные ходы "Человека-паука" обязательно мутируют во что-нибудь иное, и темнота над Москвою обретёт новый смысл и новое прочтение.

Светлана Литус

ТОСКА ПО РОДИНЕ

Неизвестный Набоков в книгах и на сцене

Последний недописанный роман Владимира Набокова "Лаура и её оригинал" ("The Original of Laura") на днях появился на российском книжном рынке. Над этой книгой, уже находясь в болезненном состоянии, писатель работал с декабря 1975 до весны 1977 года, но, к сожалению, смерть не дала ему завершить "Лауру". До нас дошло лишь 138 библиотечных оксфордских карточек, на которых Владимир Набоков карандашом средней мягкости записывал и переписывал свои романы, начиная с "Лолиты". Это лишь фрагменты произведения, не позволяющие судить о композиции и даже замысле незавершённого романа, одним из ранних пробных вариантов названия которого было "Dying Is Fun", что можно перевести как "Умирать смешно".

Впрочем, это произведение — не единственное, которое Владимир Набоков завещал не публиковать. Так, в вышедшей в прошлом году книге "Набоков. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме" впервые на русском языке издана пьеса "Человек из СССР", на рукописи которой писатель пометил "Не печатать", считая её слабой и неинтересной читателю. Тем не менее, постановка этой пьесы в Московском драматическом театре "Сфера" "зацепила" публику.

Следует отметить, что создатель и бессменный художественный руководитель театра "Сфера" народная артистка России Екатерина Еланская — первый режиссёр, осмелившийся поставить в России эту пьесу Владимира Набокова, которую он написал в 27 лет, будучи в эмиграции в Берлине. Спектакль начинается прямо в фойе со сказки М. Салтыкова-Щедрина "Пропала совесть", которую исполняют Екатерина Ишимцева и Иван Голев.

Если следовать выбранной режиссёром линии, то совесть пропадает у прибывшего в Берлин из СССР Алексея Кузнецова (актёрская работа Анатолия Смиранина). Этот одетый с иголочки молодой человек научился манипулировать людьми и совершать предательства ради собственной выгоды. Но при этом, несмотря на внешний цинизм и безразличие, у него внутри происходит беспощадная борьба. Пытаясь убить свою совесть, он разрушает себя. Впрочем, некоторые чувства ему искоренить не удаётся, например, любовь к покинутой жене. И в пятом действии спектакля зритель видит, как "вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил". Это одна из самых сильных и трогательных сцен спектакля. Исповедь происходит при жене, но не перед ней Алексей изливает душу. Герой Анатолия Смиранина исповедуется перед собой, своей совестью, впервые за долгое время позволяя себе найти время на самоанализ, на признание своих ошибок и злодеяний.