Газета Завтра - Газета Завтра 844 (108 2010)

Не рассматриваются в книге и различные "теории заговора", высшей стадией которых можно считать утверждение, что "белые и китайцы специально делают такие сложные компьютеры, чтобы африканцы не могли их освоить". Сколько ни исключали программисты Майкрософта слово "негр" из последней версии программы Word — всё равно найдётся на них гневный обличитель.

Конечно, в книге Линна можно найти и недостатки. К примеру, в сводной таблице исследований коэффициента интеллекта европейцев присутствуют данные по Литве, но отсутствуют результаты по Боснии и Албании. Но это не вина исследователя, а проблема политически мотивированной дискриминации. И даже это показательное отсутствие данных иллюстрирует тот факт, что "незнание общества, в котором мы живём" может быть следствием незнания других обществ.

Ричард Линн вскрывает и проблемы, стоящие перед современной цивилизацией. Более развитые и сложные общественные конструкции зачастую проигрывают примитивным и одноклеточным видам, нацеленным исключительно на движение по кругу, которое не свойственно западному человеку. Некоторые болезни, которые имеют свойство передаваться по наследству, как и интеллект, делают жизнь обладателей умственных способностей отнюдь не сахарной. "Во многих знаниях — многие печали", но лучше встречать явления, имея знания о них, а не набор туманных фантазий и детскую раскраску. "Предупреждён — значит, вооружён".

Модель Линна, конечно, не идеальна. Но, перефразируя одно известное изречение, идеальнее других. И в отличие от прочих, её можно не только дополнять и развивать, но и применять на практике.

1

Фёдор Конюхов, смелый и светлый пассионарий, своими подвигами поднял гордое имя Русского Человека на недосягаемую высоту. В снегах Гренландии и Аляски, во льдах Антарктиды, в степях Монголии и Калмыкии — Конюхов заставил весь мир вспомнить лучшие качества, которыми славится наш народ.

Новый дерзкий проект Конюхова — экспедиция по северному участку Великого Шёлкового пути, древней евразийской дороги. Рискованная экспедиция на верблюдах и лошадях через весь континент. Рискованная потому, что верблюды уже столетие не ходят в караванах, максимум — катают туристов. Целую зиму Конюхов обучал верблюдов ходить на дальние расстояния и возить грузы. А потом кликнул друзей и отправился в дальнее странствие по Востоку.

В улан-баторской гостинице "Дулуунур", где обычно останавливаются охотники, беседуем с Федором Конюховым о необходимых ресурсах для экспедиции по Великому Шелковому пути.

Великолепную семёрку отчаянных русских парней набрал Фёдор Конюхов неподалёку от Улан-Батора. Наши спутники — монголы — даже в традиционных халатах на лошадях и верблюдах не напоминают непобедимых конников Чингисхана. Всё же много воды утекло. Рядом с гиперактивными русскими и величественным Конюховым, путешествующем на верблюде в окружении всей своей семьи, как библейский пророк, монголы смотрятся в лучшем случае, как союзные могикане. Если ещё добавить прериеобразные панорамы голубого неба и изумрудные холмы из стандартной картинки Windows, складывается полноценное синема-пространство классического вестерна по мотивам Фенимора Купера.

С Конюховым ехали его супруга, старший сын Оскар, а также младший — четырёхлетний Коля, сидевший в люльке, привязанной к верблюду. Это невиданное зрелище скорее напоминало переселение мормонов в штат Юта, чем путешествие Марко Поло к хану Хубилаю. Так казалось до самого прихода в Каракорум — древнюю столицу Монгольской Империи, основанную Чингисханом. Вот там все пропорции перевернулись, и Америка мгновенно уступила Евразии её законное место.

"Небосвод был темно-синим, звезды крупными и яркими, когда я открыл глаза. Я не шевельнулся, только рука, и во сне сжимавшая рукоятку кинжала, налегла на нее сильней..." Это строки из классической русской приключенческой повести "Гора Звезды" Валерия Брюсова. Они сами приходят в таких ситуациях.

Я проснулся холодным монгольским утром, обнимая нагретую японскую армейскую саблю. Она была когда-то у офицера-самурая, погибшего под Халхин-Голом от русской пули. Как она досталась мне — это отдельная история. Оперевшись на саблю, выхожу разглядывать злючие утренние звёзды. Этот небосвод совершенно иной, чем в моей далёкой Великороссии. Но этот небосвод — тоже наш. Он достался русским в наследство от Империи Чингисхана. Русские выходили из Орды последними. И последние стали первыми, реализовав естественное наследственное право на весь небосвод Монгольской Империи: от Индонезии до Германии. У костра сидят погонщики верблюдов и качаются в такт прыжков языков пламени. Этот огонь тоже иной, его расцветки не наши, жар пропитан иными состояниями температур. Монгольский огонь более сочный и золотой. Это полярный огонь из аурократических роз. Именно в нём живут огненные нобили — офицеры света и короли саламандр.

Экспедиция, пронизанная всеми музыкальными гаммами Розы Ветров, двигается к столице Старого Света — Каракоруму. Мы едем в сторону евразийского полюса, к месту особой концентрации полюса. Старинный маньчжурский компас, изукрашенный грифонами и жар-птицами, показывает только в его сторону. И ветер, прилетая с хархарунского румба, заставляет верблюдов вздрагивать от аурократических розовых запахов восточного полюса. В этой степи ты и сам привыкаешь быть полюсом. Ты открыт всем ветрам, всем дверям небесной сферы, взглядам животных, кочевников, духов, светил и небожителей. Всё бежит к тебе и всё смотрит на тебя, так что не спрятаться — не скрыться. Но если ты утверждаешься в этом суверенном качестве, и волны вихрей, завывания волков и бездные тяги ночного небосклона разбиваются о тебя как о стальную саблю — можно тебя поздравить, мой дорогой — ты сам будешь ось, твоё имя — Полюс. А Полюс не будет бесконечно притягивать и вбирать, слушать и возмущаться. Он будет брать и вторгаться, расширяться и двигаться — так же как те, кто идут к нему: они к тебе — со всех сторон. А ты на них — во все стороны! Имя сему совершенному Полюсу — Чингисхан. А Ставка его, центр, откуда он организовывал экспансию по горизонтальному полотну континента — Хархарун (Каракорум). Она же — геополитическая столица Стихии Суши. Я увидел этот город в глубине долины под отрогами снежных гор, глядя с вершины и с вышины верблюда. Верблюд шёл и качался по высоте, как корабль благородства, словно плавный и изящный Лебедь Пустыни.

Пустыня Гоби смотрела на караван мёртвыми глазами. Америка кончилась, мы падали в шахты русского мифа, американский ковбойский миф стремительно уступал место инициатическим сказкам русских героических путешественников. А уже через эти, заколоченные в душе каждого русского человека, тайные уставы били жестокие инвазии ещё более глубинных ориенталистских архетипов. Мне живо представился худой и злой парень по фамилии Гумилёв, бредущий на абиссинском верблюде вдоль Тигрэ с итальянским трофейным ружьём на плече. Он напевал то же, что и я, глядя с верблюда в бинокль на Хархарун.