Федор Раззаков - Бандиты семидесятых. 1970-1979

Выслушав рассказ Багдасаряна, Николай Галачян загорелся идеей ограбить Ереванский банк. Багдасаряна эта мысль не удивила, поскольку он тоже придерживался принципа, что надо брать то, что плохо лежит. В течение нескольких часов они втроем обсуждали все возможные детали предстоящего ограбления. Причем, учитывая неудачу трехлетней давности, братья решили на этот раз не спешить и подготовиться к осуществлению задуманного как можно тщательнее.

Продолжали подготовку к совершению преступления и другие злоумышленники – будущие грабители ереванского банка. После январского совещания, где Багдасарян в подробностях рассказал о системе охраны банка, один из братьев Галачян – Николай – попросил Багдасаряна лично провести его в банк, чтобы он убедился в наличии слабой охраны. Этот визит случился в начале февраля. Он помог преступникам окончательно утвердиться в способе ограбления. Согласно ему, грабители собирались под покровом темноты пройти по крыше прилегающего к зданию банка жилого дома, подойти к окнам кабинета отдела труда и зарплаты банка, снять металлическую сетку с окна и проникнуть в здание банка. В хранилище они должны были проникнуть через семинарскую комнату: для этого предполагалось разворотить коловоротом ее бетонный пол, используя еще и раскрытый зонтик – туда должен был сыпаться мусор.

Не успела Москва отойти от январских взрывов, как спустя полтора месяца грянуло новое крупномасштабное ЧП. Поздним вечером в пятницу, 25 февраля, загорелась гостиница «Россия». Первое сообщение диспетчер пожарной охраны получил в 21.24. Тут же был поднят на ноги караул ближайшей пожарной части во главе с лейтенантом Букановым. В тот момент о масштабах случившегося ничего известно не было, поэтому диспетчеры надеялись, что гостиничные службы справятся с пожаром собственными силами. Однако спустя каких-нибудь две-три минуты после первого звонка на службу «01» обрушилась лавина звонков – более 50. Стало ясно – «Россия» в серьезной опасности.

Между тем прибывшим к месту происшествия пожарным открылась жуткая картина: во чреве северного корпуса по всей длине фасада, выходящего на улицу Разина, мерцали всполохи, из окон валил бурый дым, слышались крики людей. Судя по цвету дыма, горела синтетика, что было плохим знаком – огонь в таких условиях движется со скоростью 8 метров в минуту. Учитывая, что пожар длится уже 10–15 минут, легко было представить его теперешние масштабы и то, что будет дальше.

Не теряя времени, пожарные бросились разворачивать шланги. Спустя еще 5—10 минут к месту пожара подтянулось еще несколько десятков пожарных бригад во главе с начальником УПО Москвы Иваном Антоновым (всего у «России» было сосредоточено 35 автоцистерн, 61 автонасос, 8 машин газодымозащитной службы, 20 специальных автоходов, 19 автолестниц, столько же «трехколенок» – число пожарных насчитывало 1400 человек). Вскоре к месту трагедии примчался и сам городской глава – 1-й секретарь МГК Виктор Гришин, который по радиотелефону держал в курсе происходящих событий председателя Совмина Косыгина. Однако ничего утешительного Гришин пока сообщить ему не мог.

Тем временем бригада разведчиков отправилась к очагу возгорания – на пятый этаж. Туда же стали подтягивать пенные и водяные стволы. Однако побороть пожар никак не удавалось: стоило пожарным сбить пламя в одном месте, как оно тут же возникало в другом. А внутри гостиницы нарастала паника. На этажах, где бушевал пожар, люди в отчаянии пытались найти выход. Удавалось это не всем. Очевидцы потом будут рассказывать, что многие люди, отчаявшись найти спасение, связывали простыни и пытались спуститься по ним вниз. Но, поскольку узлы вязались на скорую руку, впопыхах, они развязывались в самый ответственный момент – когда люди только начинали свой путь вниз. В итоге многие постояльцы гостиницы разбивались насмерть. Трагизм ситуации усугублялся еще и тем, что пожарные лестницы доставали только до седьмого этажа, а выше пожарные добирались с помощью 4-метровых «штурмовок» – гибких ручных лестниц с крюком. Но «штурмовок» было меньше, чем требовалось, да и были они менее надежны, чем обычные лестницы. Пожарные несколько раз запрашивали у Минобороны вертолеты, но оттуда каждый раз поступал один и тот же ответ: «нет». А все потому, что военные боялись гнева «свыше» – там могло не понравиться, что вертолеты летают над Кремлем.

В те самые минуты, когда горела гостница, в ГЦКЗ «Россия» проходил концерт Аркадия Райкина. Когда до конца представления оставалось полчаса, кто-то из артистов обратил внимание на легкое марево за кулисами. Воздух стал каким-то сиреневатым, появился дымок. Когда после очередной интермедии за кулисы пришел Райкин, он спросил: «Мне кажется? Или что-то горит? Пахнет какой-то гарью. Надо бы проверить». Тут же несколько человек из администрации вышли служебным ходом во двор гостиницы. И обалдели, поскольку зрелище было то еще: напротив, в северном корпусе, на втором этаже в одном из освещенных окон то ли официантка, то ли горничная, стоя у окна, перетирала бокалы и проверяла их чистоту, поднимая к свету, а над ней на третьем этаже полыхало в огне окно. И не одно, а, наверное, с десяток. Тут же сообщили об этом Райкину, предложив прекратить спектакль. Но артист возразил: «Ни в коем случае! Никакой паники! Иначе будет Ходынка!»

В этот момент за кулисы прибежали пожарные, которые стали спрашивать, где можно получить план расположения водонапорных люков во дворе концертного зала. Но никто из присутствующих не мог ничего толком ответить. А пожар наверху продолжал бушевать. Свободные от спектакля артисты чем могли стали помогать пожарным. Например, они стали относить выпрыгивающих из окон постояльцев в сторону машин «Скорой помощи». А в это время публика в зале, ничего не ведая о происходящем, смеялась и аплодировала. Но артисты, которые были в курсе событий, буквально последним усилием воли заставляли себя играть интермедии. Когда представление закончилось, Райкину стало плохо. Его немедленно увезли домой – в Благовещенский переулок.

Только к 23 часам пожарным удалось сделать, казалось бы, невозможное – состав четырнадцати боевых участков взял огненный фронт с севера в клещи, и обитатели трех остальных корпусов могли вздохнуть свободно – до них огонь добраться уже не мог. Но про обитателей 22-этажной высотки, примыкавшей к северному корпусу, этого сказать было нельзя. Там располагались номера люкс, в которых проживали по большей части иностранцы. Весть о пожаре дошла до них слишком поздно – когда едкий дым уже успел окутать все лестничные проемы и коридоры. Несколько человек попытались пробиться вниз, но, наглотавшись дыма, упали замертво в коридорах. Остальные предпочли остаться в своих номерах и ждать помощи там. А помощь никак не могла до них добраться.