Федор Раззаков - Бандиты семидесятых. 1970-1979

Это стало последней каплей, которая переполнила чашу терпения Баранова. Он решил: с чиновниками из Комитета по делам изобретений он больше дела иметь не будет и все свои рационализаторские задумки внедрит сам, на свои кровные. Правда, с кровными у него в ту пору было негусто: получал он чуть больше ста рублей, работая в должности шофера в Ставропольском крайкоме (кстати, иногда ему доводилось возить самого первого секретаря крайкома Михаила Горбачева). Но Баранов горевал недолго. «А руки на что?» – подумал он и решил заняться производством денег… у себя на дому. Благо рисовать он умел с детства, а в юности даже писал маслом.

Еще в начале 60-х годов, когда Баранов проходил срочную службу в составе Западной группы войск в Германии, у него на родине грянула денежная реформа. Когда Баранов демобилизовался, на руки ему выдали новенькие «хрущевки», которые заметно отличались от прежних «портянок» (бумажные купюры тогда были шириной с солдатскую портянку). Они тогда потрясли воображение Виктора своей красотой, увлекли таинственными, по его же словам, будто бы заколдованными линиями. Он еще подумал про себя, что, наверное, такие деньги подделать невозможно. Однако ошибся: умельцы находились.

В те годы по стране гремело имя фальшивомонетчика Суворова, который умудрялся так виртуозно подделывать новые «хрущевки», что даже опытные специалисты не могли отличить подделки от оригинала. Суворов плохо кончил: его арестовали и приговорили к расстрелу. Причем он просил смягчить ему наказание в обмен на помощь государству в борьбе с будущими фальшивомонетчиками, но торговаться с ним никто не стал – поставили к стенке. Баранов эту историю знал, но она его не остановила, поскольку, как он считал, в его случае все будет выглядеть иначе, а главное – свои деньги он пустит исключительно на внедрение полезных изобретений, а не на удовлетворение своих меркантильных нужд.

Между тем, вставая на путь фальшивомонетничества, Баранов понимал, что теоретических знаний в его багаже, что называется, кот наплакал. Надо было пополнять свои знания за счет других средств, в частности – книг по полиграфии. Однако в краевой библиотеке имени Лермонтова, куда он записался, таковых не оказалось, поэтому надо было искать другие места, где водились такие книги. Баранов раскинул сети по букинистическим магазинам и книжным толкучкам. Наконец в его руки попал первый улов: книга «Занимательная гальванотехника», где он нашел описание светочувствительного раствора. По роду его работы ему приходилось бывать в типографии издательства газеты «Ставропольская правда», где он имел возможность видеть клише высокой печати. Пользуясь старыми связями, он возобновил свои посещения типографии и после каждого раза уходил не с пустыми руками, а прихватив с собой образцы различной бумаги. По его расчетам, она могла пригодиться в качестве образцов для исследования при подготовке производства водяных знаков.

Однако одной умной книги для налаживания фальшивомонетного производства Баранову было, конечно же, мало. Поэтому в 1971 годуон взял на работе краткосрочный (всего два дня) отпуск за свой счет и отправился в Москву, в Библиотеку имени Ленина, где необходимой литературы должно было быть в избытке. Так оно и вышло. В «ленинке» он набрел на книги «Производство форм глубокой печати» профессора Синякова, «Полиграфические материалы» Березина и еще на ряд других изданий, посвященных полиграфии.

Как добросовестный школьник Баранов в течение всего светового дня конспектировал эти книги, выписывая нужные ему места в специальный конспект. Однако затем понял, что отпущенного ему времени явно не хватит, чтобы выписать все, что необходимо, поэтому пошел на подлог – незаметно вынес две книги из библиотеки. После этого им было принято решение посмотреть аналогичные книги и в букинистических магазинах Москвы. Надо сказать, что Баранову в той поездке явно фартило. За те несколько часов, что у него оставалось до отъезда, он умудрился раздобыть еще несколько редких книг по полиграфии: «Основы современной цинкографии» немецкого автора Гинакса, «Изготовление клише», написанную работником Гознакоиздата Крыловым в 1921 году, «Основы репродукционной техники» Шульца. С этой литературой Баранов и вернулся в Ставрополь.

С того момента, как эти книги оказались в руках у Баранова, их изучение увлекло его настолько, что ничто другое его уже практически не волновало. Естественно, кроме основной работы. Но едва заканчивался рабочий день, как Баранов мчался домой и садился за изучение своих фолиантов. Из них он узнал многое, о чем ранее не имел ни малейшего представления (хотя с детства читал много научно-технической литературы). В частности, он узнал о процессах в печати, стал разбираться в специальной терминологии о видах печати, например узнал, что такое глубокая печать (то есть такая печать, где элементы изображения рисунка вытравлены на клише вовнутрь, вернее, в глубину и краска извлекается из этих элементов под давлением), что такое высокая печать (она используется при печатании газет, журналов и книг), почерпнул много нового о существовании всевозможных растворов и материалов, из которых можно изготовить клише.

Он узнал, что даже в производственных условиях изготовление клише является делом весьма сложным и под силу высококвалифицированным мастерам, что большую сложность представляет изготовление штриховых клише и особенно клише глубокой печати. В книгах так и сообщалось: дескать, мастера глубокой печати наперечет. Однако все это нисколько не испугало Баранова, более того – лишь сильнее раззадорило. Его охватил такой азарт, такое желание доказать себе и всем окружающим, что он «не лаптем щи хлебает», что остановить его никому было уже не под силу.

Печатать деньги Баранов начал не сразу, а только после того, как в течение четырех лет скрупулезно занимался исследовательской работой, проводя различные опыты в лаборатории, оборудованной им в собственном сарае по улице Железнодорожной. Начал же он с того, что тщательно исследовал защиту самых различных купюр: дореволюционных, советских, а также иностранных. В частности, изучая американский доллар, Баранов обнаружил, что текстура его бумаги пронизана тонкими красными волокнами – то был своеобразный щит от подделки. А защита на рублях была иной: она состояла из трех слоев – темного и более светлых. Специалисты, которые разрабатывали эту защиту, были уверены, что сымитировать ее в кустарных условиях просто невозможно, однако у Баранова на этот счет было свое мнение.

Шлифовал он свое мастерство в сарае, на станке между мешками с репчатым луком. Причем, чтобы никто из близких и соседей не догадался о том, чем он занимается, ему приходилось постоянно быть начеку. Хотя по большому счету никто толком и не пытался сунуть свой нос в его дела, разузнать, чего это он там химичит. Жена давно уже привыкла к его изобретательским «чудачествам», то же самое и соседи. Хотя от последних нарекания были. Например, частенько, когда Баранов закрывался в своем сарае, напряжение в электросети у его соседей значительно уменьшалось. Те какое-то время терпели, а потом высказали ему все это в лицо. Баранова это испугало, поскольку если бы соседи надумали пожаловаться на него в местное домоуправление, то вся его афера могла легко вскрыться. И он заверил соседей, что ничего подобного больше происходить не будет.