Александр Бирюк - Совершенно секретно

Томас Ратленд, правда, очень далек от всей этой шпионско-политической экзотики, и в конце концов заявляет своему несчастному отцу, что унего и в мыслях никогда не было считать его предателем (ведь обвинение с Ратленда так никогда снято и не было!), и потому терзания его на этот счет совершенно беспочвенны. В конце концов старик уезжает в свою "золотую клетку", но через месяц снова ищет встречи со своим сыном… Остальное нам известно.

В заключение своего рассказа Ратленд-младший поведал об одном эпизоде, несомненно связанном, как он полагает, со всей этой историей самым непосредственным образом. В тот же самый день, когда он получил известие о трагической гибели Ратленда-старшего, ему на улице повстречался японец, который, как показалось врачу, выслеживал именно его. Он с каким-то странным интересом глядел на спешащего на работу Ратленда с другой стороны улицы. Сначала Томас не обратил на это особого внимания, но когда он через некоторое время обернулся, подзывая такси, то обнаружил, что японец следует за ним. Это был довольно моложавый человек (впрочем, как и большинство японцев), по одному виду которого ни за что точно не определишь его истинного возраста. Он был прилично, но не вызывающе одет, его руки были глубоко засунуты в карманы бесцветного плаща, глаза были полускрыты козырьком армейской фуражки без кокарды. Вероятно, только благодаря этой фуражке врач обратил внимание на явно армейскую выправку своего странного преследователя. Японец, натолкнувшись на настороженный взгляд Ратленда, поспешил свернуть в переулок, и больше тот его в Лондоне никогда не встречал. Узнав вскоре о странной смерти своего отца, он хотел сообщить об этом японце полиции, но что-то заставило его передумать. Гораздо позже, когда в печати и на телевидении промелькнуло сообщение о неудавшемся путче в Токио, Ратленд с удивлением узнал в "последнем самурае" своего давнего провожатого. Впрочем, он мог и ошибаться, но своей интуиции все же склонен доверять.

Последняя часть рассказа Томаса Ратленда побудила Стеннингтона навести дополнительные справки о некоем полковнике Коцуоми Танабэ, личном представителе командующего Квантунской армии генерала Есиоки. Оказалось, что офицера с таким именем в 1941 году не оказалось не только в Квантунской армии, но и в японских вооруженных силах вообще. Зато журналист достоверно узнал, что Юкио Мисима накануне войны выполнял некоторые секретные поручения этого самого Есиоки, связанные с установлением негласных контактов между офицерами армии и флота, а также несколько раз под видом работника торгового представительства посещал Штаты, и Лос-Анджелес в частности. Также Стеннингтону удалось выяснить, что как раз в начале 1949 года Юкио Мисима находился в Англии. Конечно, далеко идущие выводы, основанные только лишь на этих данных, делать еще рано, однако временами журналист начинал понимать, ЧТО именно имел в виду сынок "пирл-харборского тигра" Матоме Генда, когда на похоронах своего кумира и приятеля изрёк ту волнующую и загадочную фразу насчет "отмщения духа": если Ратленда убил Мисима, то это означало только одно — Ратленд был самым достойным, по убеждению японца, противником во всей его биографии, это был истинный "британский самурай" , дух которого не теряет своей силы даже после смерти земного тела.

"Последний самурай", оказывается, был до ужаса сентиментален!

И еще. В распоряжении Стеннингтона имеется документ, подлинность которого была в свое время установлена Объединенной комиссией Конгресса США, расследовавшей катастрофу в Пирл-Харборе. Комиссия приступила к работе 15 ноября 1945 года, и по своей сути являлась трибуной, с которой адмирал Киммель, являвшийся, как известно, командующим Тихоокеанским флотом США в начале декабря 1941 года, решил начать наступление на правительство, обвиняя его в том, что оно намеренно скрыло от него важную информацию, касавшуюся предстоящего нападения японцев на Пирл-Харбор. Сенсационные показания дал бывший глава военно-морской разведки вице-адмирал Теодор Г. Шульц. Этот Шульц предоставил собравшимся оригинал 24-страничного доклада офицера связи Уильяма Моргентау, датированного 23 ноября 1941 года, в котором указывалось, что японский правительственный (так называемый "розовый") код"… может быть сменен японцами в самое ближайшее время… но на возможности разведки флота это никак не повлияет, так как у адмирала Киммеля имеется свой личный источник разведывательной информации, который в силу н е к о т о р ы х причин стратегической обстановки в регионе можно считать абсолютно надёжным…"

…ЧТО подразумевалось под определением "надежный источник", тем более АБСОЛЮТНЫЙ, и что это за "причины стратегической обстановки в регионе", никто из присутствующих в тот день не смог объяснить — капитан 3-го ранга Моргентау погиб в 1942 году на подводной лодке "Баллао", а сам Киммель категорически отверг свою причастность к пользованию информацией из указанного источника по той простой причине, что он был ему абсолютно неведом. Тогда Шульц заявил, что адмирал Нимитц, которому Киммель сдал дела после разгрома Пирл-Харбора, якобы "довольно быстро навел порядок на флоте, подчинив его суровым требованиям военного времени, что совершенно не делалось при Киммеле и в более благоприятные мирные времена (хотя тот неоднократно получал угрожающие предостережения), и это было возможным только потому, что Нимитцу в "наследство" от своего предшественника достались все те секретные источники ещё более секретной информации , которыми владел опальный адмирал". (Не будем забывать, что после смещения "оскандалившегося" Киммеля так никогда не судили, невзирая на серьёзность предъявленных обвинений, и даже положили ему весьма приличную даже для ЗАСЛУЖЕННО ушедших в отставку адмиралов и генералов пенсию…)

Более того, заявлял далее Шульц, в штабе Киммеля в Гонолулу постоянно околачивались какие-то подозрительные лица, выдававшие себя за сотрудников контрразведки, принадлежность которых к таковой, по мнению вице-адмирала, являлась весьма и весьма сомнительной, поскольку большинство из них были…японцами. Киммель ядовито высмеял Шульца, и заявил в свою очередь, что разведчик сам страдает манией преследования. С "докладом Моргентау" на данном этапе ничего поделать было нельзя, потому что в нем не фигурировало никаких интересующих следствие имен. Было решено перенести заседание комиссии на другой срок, чтобы провести повторное расследование.

Однако до этого повторного заседания Шульц не дожил: 17 ноября, ровно через двое суток после своего вступления в комиссии он погиб. Управляемый им автомобиль свалился с парома за борт в Чесапикском заливе. Жена вице-адмирала спаслась, но он сам из машины так и не выбрался. " Пошли слухи, что Шульц попросту покончил с собой . - писал впоследствии шеф Управления Стратегических Служб (УСС) У. Донован, который был дружен с Шульцем, — ибо он бросил вызов военной иерархии во время показаний в комиссии. Он настаивал на том, что Киммель, вопреки его утверждениям, был прекрасно осведомлен о планах президента Рузвельта, и нападение японцев (на Гавайи — А. Б.) не являлось для него неожиданностью, наоборот, он сделал всё, чтобы разрушения были как можно большими, однако не фатальными. Но Шульц был единственным порядочным человеком в разведке, и потому поняв, что не в силах доказать того, что сам не вполне понимает, решил уйти…"