Надежда Крупская - Основы политико-просветительной работы

Партия вполне разделяла эту точку зрения т. Ленина. Мы видим громадную разъяснительную кампанию, которую вели большевики в мае, июне — вплоть до июльских событий. Мы видим, что такая вещь, как неудачное наступление на фронте, — что этот факт, правильно объясненный и освещенный большевиками, сам за себя говорил. Мы видели, что в июльские дни, когда полки без указания партии, вопреки партии, выступили, тогда партия дала лозунг постараться июльские выступления превратить в мирную манифестацию, потому что учет событий говорил за то, что хотя выступившие полки были за большевиков, за Советскую власть, но вся масса в целом до конца за большевиками в тот момент еще не пошла бы.

Только позднее, после корниловского выступления, когда Корнилов наступал на Питер, когда ясна стала угроза того, что революция будет сведена на нет, что может быть восстановлена царская власть, — когда эта угроза стала перед рабочими массами, то и Петербургский Совет, и Московский Совет стали голосовать за резолюцию большевиков.

Месяцы, протекшие с апреля по октябрь, дали яркую картину того, как надо было ориентироваться на настроение масс, прислушиваться к их голосу и в то же время разъяснять массам положение дела. Опыт показал, что именно такой политики надо держаться. Но когда Петербургский и Московский Советы стали на сторону большевиков, когда массы стали на сторону большевиков, т. Ленин, прислушиваясь к голосу масс, стал торопить с захватом власти.

Я помню, Владимир Ильич жил в Гельсингфорсе — скрывался там. Мне приходилось два раза ездить к нему под именем Атамановой, одевшись работницей. Я сидела в солдатском поезде — помню то сильное впечатление, которое произвели на меня разговоры, происходившие в вагоне. Там не было ни одного интеллигента. Речи матросов, солдат были очень резки. Помню, вошел какой-то господин, сел на краешек скамейки. В это время солдат, который был в Выборге, рассказывал, как там солдаты расправлялись с офицерами. Господин быстро вышел.

Всю дорогу слушала чрезвычайно яркие рассказы матросов и солдат. Проезжаем мимо станции. Предлагают газетчики «Речь» — буржуазную газету. Матрос смеется: «Я из этой бутылки не пью». Общее настроение было крайне революционно. Ясно было, солдаты, матросы готовятся к восстанию. Я рассказала Владимиру Ильичу про все те разговоры, которые вели матросы и солдаты.

Я помню, как заволоклось думой у Владимира Ильича лицо: он, очевидно, весь ушел в думы о том, что момент для восстания назрел, надо спешить, чтобы не дать укрепиться буржуазии.

Только благодаря тому, что большевики правильно учли все силы, взяли правильную линию, сумели убедить массы, повести их за собой, — только поэтому удалось провести Октябрьскую революцию. Эту революцию сделали массы, сделали рабочие и работницы, и сейчас они вот уже десять лет создают новый строй.

Десять лет прошло со времени Октябрьской революции. Было бы смешно утверждать, что все задачи, выдвинутые Октябрем, Советской властью уже осуществлены, что наступило какое-то всеобщее благоденствие. Мы стоим твердо обеими ногами на земле и не закрываем глаз на то, как много еще нищеты и горя. Недаром мы называем себя учениками Ленина. Мы трезво смотрим на вещи, мы знаем, что из тех великих задач, которые так ярко осветил перед народными массами Октябрь, что из этих великих задач выполнена только часть, что надо еще много усиленной работы для того, чтобы осуществить их полностью. Но мы не можем не видеть, что — хотя многое еще не выполнено — между тем, что было до Октября, и тем, что есть теперь, лежит глубокая пропасть. Назад возврата нет.

Если, говоря о наших достижениях, только смотреть на статистические цифры, то, пожалуй, разница между тем, что было и что есть, может показаться не так велика. Но, если, скажем, иностранец подышит тем воздухом, которым дышит наш СССР, когда он увидит, как строится новая жизнь на новых началах, он сразу почувствует, какая громадная разница между тем, что было до Октября, и тем, что есть.

Вот у нас будут праздновать годовщину десятилетнего существования Советской власти. Уже сейчас видно, что это будет не простой праздник, что это будет всенародный учет того, что удалось достигнуть за эти годы.

Вот, например, 10 октября будет съезд работниц и крестьянок. Сравнивая материалы первого съезда работниц, который был девять лет тому назад, и теперешний съезд, видишь во всей постановке дела громаднейшую разницу. Это был съезд только работниц. За него еще приходилось вести агитацию. Нигде работницы и крестьянки не были еще организованы. Теперь совсем иначе идет подготовка съезда: везде имеется широкая организация, ведется громадная подготовительная работа среди работниц и крестьянок. И в этой организационной работе вся суть. Если мы посмотрим на повестку дня, то увидим, что на первом съезде вопросы ставились в общей форме; теперь же ставятся жизненные вопросы, ставятся не отвлеченно, а в полной связи с той работой, которую приходится вести работнице и крестьянке, выбранной в Совет.

После съезда работниц и крестьянок будет сессия ЦИКа. На сессии ЦИКа всегда с особенной яркостью выступают вопросы, касающиеся нацменьшинств — национальностей, которые были задавлены, затоптаны при старой власти и которые теперь буйно поднимаются к новой жизни. Конечно, не везде, может быть, этот рост идет так быстро, как нам хотелось бы, но возьмем, например, цифры, касающиеся грамотности допризывников, за 1924 г. и цифры за 1925 г. Среди допризывников русских губерний, где нет нацменьшинств, грамотность возросла в год на 5–6 %. Если же мы возьмем, например, Чувашскую, Татарскую республики, то мы увидим, что там за этот год число грамотных допризывников возросло на 24 %. Мы видим быстрый рост грамотности. На съездах представители национальностей, входящих в СССР, всегда подчеркивают, как за время существования Советской власти эти национальности поднялись.

Мне вспоминаются рассказы Владимира Ильича, который всегда национальному вопросу придавал особенно большое значение. Он рассказывал, как еще мальчиком, живя в Симбирске, он постоянно слышал обывательские разговоры: когда речь идет о татарине, всегда скажут — «князь»; когда говорят о поляке, скажут — «полячишка». И он еще тогда, юношей, возмущался великодержавным отношением к национальным меньшинствам. Во всех своих сочинениях к этому вопросу он относился чрезвычайно страстно и придавал громаднейшее значение тому, чтобы даже самые отсталые в культурном отношении национальности были втянуты в управление, в строительство новой жизни.

Затем самый основной вопрос — вопрос смычки между рабочим классом и крестьянством. Это, в сущности, тот же вопрос — как втянуть массы в строительство жизни на новых началах. В данном случае идет речь о крестьянских массах. И тут надо сказать, что СССР имеет громадное преимущество. У нас в Союзе Советских Социалистических Республик рабочий класс тесно связан с крестьянством. Мы имеем значительную часть рабочих, которые близко связаны с деревней и принимают к сердцу интересы деревни. Это облегчает смычку.