Олег Арин - Разрушители мозга (О российской лженауке).

И вообще, бытовое равноправие, требование к мужчинам участвовать в домашнем хозяйстве может исходить только от неорганизованных жен или просто жен-паразиток — типичного явления в современном олигархо-модельном семейном союзе. Их элементарные обязанности теперь выполняют слуги-рабыни.

Но Габи не захотела заметить, что я не выступал против участия отцов в воспитании детей в принципе. Я подчеркивал, что на разных стадиях развития детей доля участия отцов в воспитании меняется, равно как и их воспитательные функции.

Я также подчеркивал, что так называемое равноправие в семье ведет к тому, что семья как явление вообще начала отказываться от желания иметь детей. И это особенно больная проблема именно в ФРГ. Немецкая пресса полна статей на эту тему по тону, напоминающему панику на корабле, терпящем крушение. Вот некоторые выдержки из прессы:

Германия становится бездетной страной. Помимо того, что в ней самая низкая в Европе рождаемость, в немецком обществе к тому же все меньше людей, желающих воспитывать детей, в том числе среди мужского населения.

Согласно данным специализированного сайта Netdoktor.de, в 2000 году добровольно стерилизовало себя 3 % немецких мужчин в детородном возрасте, тогда как в 1992 году таких было всего 0,5 %.

Что касается рождаемости, то за период с 1960 по 2004 год она сократилась вдвое — до 700 тысяч новорожденных в год. При таких темпах в 2050 году в Германии от нынешних 82 млн останется 68,5 млн жителей.

Согласно данным Евростата, доля бездетных женщин в Германии составляет 30 %, а среди немецких мужчин этот показатель достигает 40 %. Но простых немцев это, оказывается, и не волнует. Вот еще выдержки из немецкой прессы:

«Проблема в том, что дети — это дорого, и они мешают делать карьеру», — говорит 21-летняя Сандра, студентка Билефельдского университета. Чтобы уйти от модели Kirche, Kinder, Kuche (церковь, дети, кухня), немки, желающие работать, отказались от материнства. 26,8 % женщин в возрасте от 30 до 44 лет не имеют детей. Среди женщин с высшим образованием их доля достигает 49 %. 26,3 % мужчин в возрасте от 20 до 39 лет говорят, что не хотят иметь потомства. И 36 % «бездетных» намерены таковыми остаться. Этот показатель тоже в два раза превышает цифры десятилетней давности.

Аналогичную статистику приводил я и в своей книжке, но Габи, как нормальная женщина, не обратила на нее внимания. Это естественно, поскольку она, статистика, опровергает «мнение» о ценностях всяческих равноправий, пар-сожителей. Причем эта статистика отражает и такой феномен, как гейство и лесбиянство, против чего я категорически выступаю и за что меня критикует моя оппонентша.

Делает она это таким образом: «В своем осуждении гомосексуализма и лесбиянства ты смешиваешь декаданс с биологически обусловленными отклонениями от нормы. В последнем случае речь идет, пожалуй, скорее о людях со специфическими свойствами: все хотят быть нормальными и страдают до тех пор, пока не выработают у себя своего рода самость- самосознание и соответствующий ему образ жизни. Некоторым это удается, и они сублимируют себя в искусстве. (Я позволю себе назвать Чайковского, Пруста, Томаса Манна.)».

Я не знаю точно, были ли названные люди геями или нет, но по крайней мере они этого не афишировали, и поэтому я их воспринимал и воспринимаю исключительно как композитора и писателей. Естественно, в своей книжке я говорил о том, что Габи назвала «декадансом», который она вроде бы тоже осуждает. («Другая вещь — это беспрепятственная пропаганда в средствах массовой информации и сексуализация в обществе потребления: они подстрекают вседозволенность [Alles-ist-erlaubt] вплоть до извращений и искусственно содействуют этому феномену».) Но именно этот «декаданс» принял массовый характер, который здравый смысл Габи не хочет признать. Она засомневалась в цифре геев и лесбиянок, данной мной в отношении ФРГ. Возможно, эта цифра преувеличена (я не настаивал на ее точности), тем более что система подсчета розово-голубого мира довольно запутанна. Но в любом случае речь идет о миллионах людей в каждой из более или менее крупных стран капитализма. Важно другое: тенденция количества таких больных повышательная.

Главная же моя идея в связи с сюжетом об этих больных людях заключалась в том, что пропаганда их образа жизни и они сами являются одним из факторов не только извращения морали общества в целом, но и сокращения населения. С этой болезнью необходимо бороться, а не поддерживать, например, гей-парады в Берлине. Однако «демократическое» мнение на стороне геев-лесбиянок. Дошло до того, что мэром Берлина становится аналогичный больной (отсюда и парады). К чему ведет такая «сублимация», свидетельствует сокращение населения ФРГ.

Из моего неприятия этой «ненормальности» моя ученая немка делает такой вывод: «Я нахожу твои заключения в любом случае несолидными и возмутительными. Они напоминают мне о практике нацистских государств, уничтожавших гомосексуалистов, так же как инвалидов, евреев и цыган. Русские также стали бы массовыми жертвами произвола, если бы они не победили немцев. Где же граница?»

А вот что было написано у меня: «Такими аномалиями являются и гомосексуальные пары. Что с ними делать? Вопрос кажется очень сложным, если иметь в виду клубок этических, политических, демократических и прочих норм. «И если не остановить этот процесс, то человечество просто исчезнет как вид. Как и предыдущие 99 % органического мира».

Разве из моей фразы вытекает, что я предлагаю «нацистский вариант» решения этой проблемы? В книге я ничего не предлагаю, хотя мог бы предложить советский или нынешний китайский варианты.

В атаке Габи на меня ко всему прочему важно одно обстоятельство, на которое я хочу обратить внимание читателей. Как человек, принявший западные ценности, она пытается подкрепить свое «мнение», либо бросая тень на соцстраны (СССР и ГДР), либо уравнивая мою позицию с «нацизмом». Сама она этого не осознает, но этот прием хорошо отработан манипуляторами сознания на Западе и прочно вбит в мозги обывателей. Неслучайно вслед за вышеприведенным осуждением она обрушивается на советское общество: «Однако разве в советские времена не случались негуманный произвол и злоупотребления властью, которые разрушали семьи и которые никогда нельзя оправдывать интересами большинства…»

Случались, дорогая Габи, и неоднократно. Только при всем этом надо было бы объяснить, почему, несмотря на этот «негуманный произвол», семьи в рамках всего Советского Союза только увеличивались и крепли, а количество разводов было на порядок меньше, чем в нынешней капиталистической России, где вроде бы процветает рынок и демократия. Опять же статистика мою нелюбопытную оппонентку не интересует, она, статистика, скучна и безлична, ее нельзя перевести на опыт своих знакомых, а все обвинения в отношении соцстран — давно отработанные клише, вбитые в головы обывателей способом «промывки мозгов».