Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №1 (2003)

Идеология “хустисиализма” в отношении бедняков следующим образом формулировалась Эвитой, курировавшей министерство труда и социального обеспечения: “Милостыня сохраняет нищету, государственное пособие уничтожает ее раз и навсегда. Милостыня оставляет человека на дне, пособие восстанавливает его самоуважение, делает его достойным членом общества. Милостыня является прихотью богатых, пособие сглаживает социальное неравенство. Милостыня отделяет богатых от бедных, пособие возвышает бедных и ставит их на один уровень с богатыми”. При всей спорности этой идеологемы нельзя не отметить искреннего желания тогдашних перонистов покончить с бедностью. Выделялись значительные дотации на продо­вольствие, субсидии на жилищное строительство, здравоохранение, транспорт, образование. Были национализированы железные дороги, принадлежавшие британцам, а также другие предприятия иностранцев. Значительно возрос государственный сектор в экономике, появилось много новых рабочих мест. Правительство установило патронаж над мощными профсоюзами.

Но, как чаще всего бывало в трагической латиноамериканской истории, в сентябре 1955 г. произошел государственный переворот (в котором участвовали реакционные генералы, крупные предприниматели, получившие значительную поддержку со стороны ЦРУ), и Перон был вынужден эмигри­ровать из страны. В 60-е годы начался активный демонтаж “хустисиализма”. А затем с 1976 по 1983 гг. в стране правила военная хунта, которая силой проводила “неолиберальные” реформы под руководством адептов “чикагской школы”. Этот период аргентинцы назвали “грязной войной”, которую хунта вела против собственного народа: десятки тысяч были в тюрьмах, 30 тыс. “исчезли” навсегда после ночных рейдов печально известных “эскадронов смерти”. А потом, после восстановления демократии, президент Карлос Менем провозгласил в 90-х годах лозунг “нового капитализма”, и неолибе­рализм продолжался уже в “мирных” условиях с тем же результатом: богатые стали намного богаче, а бедные — намного беднее.

Мы же должны учесть, что несмотря на всю половинчатость и незавер­шенность реформ полувековой давности, МВФ и США запомнили-таки Перона (как и войну против Англии) и жестоко отомстили! Это к тому, что многие россияне относятся к различным “инвесторам и кредиторам” с Запада, как к “добрым дядям”, которые только и радуются тому, что Россия наконец избавилась от “тоталитарного режима”, вступила в ряды “цивилизованных стран”, и ратуют за то, чтобы мы процветали и жили припеваючи. На примере Аргентины можно увидеть всю степень злопамятства и злорадства этих “дядей”, так безжалостно отомстивших за столь мелкие по мировым масштабам прегрешения. Чего же ждать нам, и какая страшная казнь уготована стране, которая держала мировой финансовый капитал, всех мировых бандитов в страхе 70 лет?

“Аргентина — не Россия”

Нас пытаются убедить в том, что Аргентина “заразна” только лишь для соседей. Нам — все нипочем. “России, — уверяют нас президент, премьер и министр финансов РФ Алексей Кудрин, — не грозит кризис, подобный тому, что происходит в Аргентине; у нас нет причин, которые могли бы привести к такому кризису, так как уровень золотовалютных резервов значительно выше и у нас нет краткосрочных долгов, которые могут вызывать определенное беспокойство”. Они со знанием дела говорят, что ситуация в России “карди­нально отличается от ситуации в 1998 г., которую сейчас сравнивают с ситуацией в Аргентине, когда чрезмерный госдолг от краткосрочных заимст­вований должен был рефинансироваться за счет внешних займов”. “Все это, — резюмировал в одном из своих выступлений министр финансов, — позволяет с уверенностью говорить, что каких-либо причин для возникновения кризиса нет и не существует”. Но все подобные наукообразные рассуждения известны нам хорошо со времен великого мастера экономического воляпюка г-на Гайдара. И, как всегда у нас бывает, — чем победнее реляции политиков, тем большую тревогу они вызывают у граждан.

Несмотря на заверения о невозможности повторения в России аргентин­ского сценария, вопросы остаются. Темпы экономического роста в России падают (да и были ли они реальными, а не “накрученными” за счет финансовой сферы и вывертов статистики?), и уже трудно верить в то, что этот рост был вызван не только высокими ценами на нефть на мировом рынке, но и некими “глубокими структурными преобразованиями”. А инфляция, в свою очередь, опять ползет вверх, выпирая из определенных ей бюджетом границ, как тесто из квашни, и повышение тарифов естественных монополий (прежде всего на горючее) в следующем году скажется на ней самым негативным образом. При всех победных речах об экономическом росте бедность и нищета захватывают все новые и новые слои населения. На рынке реальной экономики Россия не может предложить миру ничего, кроме сырья и продуктов первичной обработки. Банковский сектор по-прежнему крайне неустойчив и считается для потенциальных вкладчиков зоной повышенного риска. Основные факторы устойчивости российской экономики — мировые цены на сырье, в первую очередь на нефть, — плохо поддаются расчетам в долгосрочной перспективе. Поэтому прогнозы любых политиков и самых авторитетных экономистов можно смело отнести к разряду гаданий по типу “будет — не будет”. Вспомним, кстати, как во время азиатского кризиса 1997—1998 гг. ведущие российские эксперты с удовлетворением отмечали, что “России кризис не коснулся”, тщеславно бахвалились тем, что Россия не пошла на девальвацию рубля, а симптомы надвигающегося дефолта объясняли “трудностями вхождения России в мировое хозяйство”...

Оценивая перспективы “аргентинизации” РФ, прежде всего вселяет беспо­­койство то, что российские СМИ сознательно замалчивают факты, связанные с аргентинским кризисом. Как будто его и нет. На телевидении об Аргентине пропускают один-два совершенно непонятных кадра с невнятным бормотанием вместо каких-либо комментариев, а многие телекомпании и газеты вообще как будто в рот воды набрали. И более того, аккуратно обходятся любые аналогии с положением в России. А ведь совсем недавно слово “Аргентина” не сходило с первых полос газет. Известные политики (Греф, Чубайс и проч.), предприниматели и экономисты настраивали правящие верхи станцевать “аргентинское танго” (кстати, танец, вышедший из публич­ных домов Буэнос-Айреса) в постановке Д. Кавалло, архитектора “экономи­ческого чуда”. Аргентинского ученого прочили в экономические советники российского президента, а его монетаристскую модель, одобренную МВФ, “пиарили” на самом высоком уровне. Дело дошло до того, что Кавалло официально пригласили в Москву. Его принимали как победоносного “шоковика”. Общались с ним на высшем уровне. Ждали от него советов и рекомендаций.