Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2003)

Разочарование было полным и у старших, и у меня. Картина провалилась и была снята через два дня (на второй день залы были пустыми). Я, вдобавок, испытывал конфуз перед ними от того, что заставил их потерять вечер, хотя никто меня не упрекал. Было очень скучно, не жалко тех, в кого стреляли, т. к. мы не успели их полюбить заранее с тем, чтобы потом пожалеть. Неприятное физиологическое чувство убийства — вот все, да еще черви, которые очень запомнились.

Лет через тридцать я снова захотел посмотреть эту “Гордость нашей кинемато­графии”. К этому времени я уже многое знал и думал, что по-другому буду смотреть фильм. Но фильм произвел совсем нехудожественное впечатление. Его грубый натурализм отталкивал и был мне противен. Что касается публики (которую всегда, конечно, презирают), то она никогда не ходила на эту картину. “Глас народа — глас божий”. Увы, эта пословица ныне не в моде.

И вот в конце 1978 года случилось мне быть во Франции на научной конфе­ренции (собеседовании) об искусстве, которая происходила в Сорбонне под председательством ее ректора. В обширном выступлении одного французского профессора, специалиста по киноискусству (читающего лекции в Университете Монпелье), речь опять зашла о фильме “Броненосец Потемкин”. Картина называлась также крупным достижением, но уже Советского кино , а не величайшей картиной всех времен и народов.

Лекция была с диапозитивами. Более пяти минут на экране показывались знаменитые “черви” в мясе — крупным увеличительным планом. Около пяти минут профессор говорил о символическом, новаторском изображении старой России, которую символизировали тухлое мясо и черви. Он говорил с восторгом, с упоением, наши ученые слушали. Бог их знает, что они думали, соглашались с ним или нет. Никто ему не возразил. Тут я понял, почему эта картина считается “Гордостью нашей кинематографии”.

* * *

О новаторстве

Давным-давно прошли времена, когда с новаторством связывалось у нас представление о бедности, одиночестве, чердаке, всеобщем непонимании, отвергнутости и т. д.

Ныне есть те, кто сам себе наклеивает ярлык новатора. “Новаторство” ныне ходкий товар, на нем крепко спекулируют. Те, кто торгует этим делом, ныне соединены в целые корпорации. К их услугам мощный аппарат пропаганды, союзы композиторов, оркестры, подобострастная журнальная и газетная критика. Да она им не так и нужна, они владеют сами органами печати и пропаганды музыки, защищая и насаждая силой свое искусство, третируя и уничтожая то, что им неугодно. Тут они не считаются ни с какими средствами.

Словом, жизнь художника, музыканта или поэта по-прежнему весьма сложна, судьба его непредсказуема; например, судьба Есенина, М. Булгакова или Николая Рубцова, Клюева.

* * *

Опера “Леди Макбет” — талантливое воплощение сентиментальной жесто­кости, проповедь звериного эгоизма, злобы и вседозволенности. Особенно соблазнительной для интеллигента, мнящего всегда себя высшим существом (высшей расы или высшего интеллекта, или высшего класса и т. д. и т. п.).

* * *

Я хочу создать миф: “Россия”.

Пишу все об одном, что успею, то сделаю, сколько даст Бог.

* * *

Роман Евтушенко — “Зубатовщина”

Литературный сексот, провокатор, которому, в силу особенностей его службы, разрешено говорить иногда некоторые “вольности”. “Есенин сам себя наказал ”. За что же его надо было наказывать? В чем он виноват? В чем его преступление48?

В чем были виноваты Н. А. Клюев, Павел Васильев, Б. Корнилов, Н. Рубцов, А. Прасолов и многие еще, погибшие в расцвете лет?

Двадцатые годы и начало тридцатых были годами интенсивного разрушения Русской культуры. В России было 80 000 церквей и монастырей. Где ценности, их наполнявшие, куда они исчезли? Куда исчезли попы и монахи как класс? Само слово русский не существовало.

О музыке: аутодафе во дворе Московской консерватории49. Цитата из журнала “За пролетарскую культуру” о Рахманинове, о Прокофьеве — “фашисты” и т. д.50

* * *

Русские писатели

Мощный, суровый, эпичный Федор Абрамов.

Возвышенно-поэтический Василий Белов.

Пронзительный, щемящий Виктор Астафьев.

Драматичный Валентин Распутин.

Мягкий, лиричный южанин, мой земляк Евгений Носов.

Сергей Залыгин — тонкий и умный.

Блестящий эссеист Владимир Солоухин.

Я люблю и необыкновенно высоко их творчество, они — украшение сегодняшней нашей литературы, не говоря, конечно, о классиках Леонове и Шолохове. То, что это люди — мои современники, не дает мне с такой силой почувствовать свое одиночество. Прекрасный, свежий, благоуханный, сильный, новый и вместе с тем “вечный” Русский язык. По-новому раскрытые современные Русские характеры.

* * *

Фашизм — это, конечно, никуда не годное явление, справедливо осужден­ное всем миром [и антифашизм был благотворен и благороден]. Но, оказывается, бывает такой антифашизм, который ничем не лучше фашизма.

* * *

Е (типа Либединского и других) возненавидели Революцию, как любовницу, которая их разлюбила.

* * *

Первая консерватория (Лейпцигская), основанная на деньги банкира Мен­дель­сона-Бартольди, преследовала и унижала национально-направленное Роман­тическое искусство Шумана, Листа, Вагнера, которые ее ненавидели.

* * *

Антимузыка, как и всякая антикультура, появляется (за последнее время) тут же (рядом) с подлинной культурой. Она как бы оттеняет эту последнюю, являясь в значительной мере пародией на нее, противоположением ей. Именно таким был, например, буржуазно-декадентский театр Мейерхольда, возникший и противостоящий по всем своим тенденциям коренному пути нашей культуры, если понимать под нею: Пушкина, Глинку, Мусоргского, Достоевского, Блока, Рахманинова, Нестерова.

После Окт переворота Мейерх, сменивший до той поры неск духовных убеждений: из еврея превратившийся в католика, из католика Карла Франца Казимира в православного с многозначным именем Всеволод, из православного (такой человек должен был примкнуть к силе) в члена партии, занявшего сразу же пост упр всеми театрами РСФСР, почетного красноармейца войск внутренней охраны, вождя Театрального Октября.

Под руководством этого деятеля была предпринята попытка разрушения Русского театра, не совсем удавшаяся при жизни ее инициатора, но успешно довершаемая теперь его последователями типа: Ефремова, Эфроса, Покровского, Темирканова и др.

“Иван Сусанин”, “Князь Игорь”, “Борис”, “Хованщина” и “Китеж” — этот ряд принадлежит к величайшим созданиям мирового искусства, я бы сказал, мирового духа. Тут же, рядом с этим грандиозным и глубоко самобытным эпосом, стоят изумительные образцы романтической оперы: “Русалка”, “Евгений Онегин”, “Пиковая дама”, “Черевички”, “Царская невеста”, “Золотой петушок”, “Ночь перед Рождеством”, “Сорочинская ярмарка”, лирико-драматической (как “Пиковая дама” или “Онегин”), сказочной, комической, исторической... Что за богатство, что за красота и разнообразие!