Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №6 (2003)

25 июня самолеты 207-го авиаполка совершили очередной боевой вылет в составе пяти экипажей... Они произвели удачное бомбометание с высоты 1200 метров по мотомехвойскам в районе Януши, Рудники, что в 20 кило­метрах от Вильно. К сожалению, один экипаж был сбит.

В тот вечер отец пришел домой поздно и с порога сказал:

— Аня, собирайся, завтра утром эвакуация, очередь нашей эскадрильи.

— Коля, как же так, — плача, мать пыталась возразить, — Коля, без тебя не поеду.

— Аня, что ты говоришь, так надо, за меня не беспокойся.

Помню, отец помогал матери собирать вещи, а она равнодушно, с отсутст­вующим взглядом и каким-то безразличием укладывала их в чемодан. Меня поразило потемневшее, осунувшееся лицо отца, его усталые, слегка затормо­женные движения и сухой блеск воспаленных глаз. Закончив сборы, он сказал:

— Все, Аня, иду спать, рано утром полеты, прошу тебя, поезжай к моим в Москву, тогда я буду спокоен...

Он обнял меня, больно и резко прижал к металлическим пуговицам на гимнастерке, так мы стояли несколько мгновений... Так же резко он меня отпустил и, не оборачиваясь, пошел в другую комнату. Я смотрел ему вслед, не предполагая, что вижу отца последний раз в жизни.

Пятый день войны, 26 июня 1941 года, утром выдался по-летнему теплым, безоблачным и ясным. В квартире стояла напряженная тишина, непривычно молчал и аэродром. Похоже, все самолеты ушли на боевое задание. Мы перекусили, я прощально посмотрел на свой любимый детский велосипед, стоящий в прихожей; мы спустились вниз, волоча чемоданы. Ждать пришлось долго, несколько часов. Наконец появились полуторки. Возможно, ожидался воздушный налет, и потому нас очень торопили. Знакомый комендант охрипшим голосом кричал: “Быстрее, быстрее!.. поехали!..” Машины, собранные в колонну, покинули городок, и вскоре после нашего отъезда вдали послышались глухие взрывы: немцы начали бомбить аэродром. Женщины запричитали, послышались рыдания.

Поднимая пыль, колонна медленно двигалась на восток. Неожиданно над нами на малой высоте пролетел немецкий самолет, но почему-то стрелять или бомбить не стал. Мы ехали, не зная, что, возможно, именно в эти минуты отец уходил из жизни, оставаясь только в памяти и навсегда глухой болью в сердце. Похоже, мать что-то предчувствовала. Комкая насквозь промокший носовой платок, она безудержно рыдала, и слезы, перемешанные с дорожной пылью, накладывали на ее лицо неровный и серый печальный след.

В тот последний, пятый, день поднялось звено в составе двух самолетов. У Гастелло в экипаж входили штурман лейтенант Анатолий Бурденюк, стрелок-радист сержант Алексей Калинин и подсевший в последний момент в качестве нижнего люкового стрелка адъютант эскадрильи лейтенант Григорий Скоробогатый. Второй самолет пилотировал старший лейтенант Федор Воробьев, а штурманом с ним летел лейтенант Анатолий Рыбас. Через час с небольшим полета звено обнаружило большую вражескую моторизованную колонну и произвело бомбовый удар по целям, прикрытым мощными зенитными средствами. На аэродром базирования Боровское вернулся лишь один бомбардировщик, пилотируемый старшим лейтенантом Воробьевым. Он и Рыбас видели, как объятый пламенем самолет капитана Гастелло врезался во вражескую колонну мотопехоты. Мощный взрыв потряс скопление фашист­ской бронетехники, огненный смерч перекинулся и на другие танки противника...

6 июля 1941 года в сообщении Советского информбюро, переданном по радио, страна узнала о подвиге Николая Гастелло. 26 июля ему посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза...

Мы же колесили по стране и ничего не знали. Наша одиссея на грузовиках продолжалась несколько дней. Потом нас пересадили в железнодорожные теплушки. В конце июля мы с матерью приехали в Москву на 3-ю Граж­данскую улицу в Сокольниках, где жили родители отца. Волоча чемоданы, мы поднялись по скрипучей лестнице двухэтажного барака, и мать тихо постучала в дверь. Долго стояла какая-то гнетущая тишина, потом дверь открыла бабушка Анастасия Семеновна — мать отца, за ней с окаменевшим лицом стоял рослый дед — Франц Павлович. Бабушка, увидев мать, отшат­нулась и, глотая слезы, запричитала:

— Аня, Аня, несчастье-то какое... Аня...

Мать все поняла, вскинула голову и, медленно оседая, упала на пол. Так мы узнали о страшном горе...

Я убит подо Ржевом,

В безымянном болоте,

В пятой роте, на левом,

При жестоком налете.

Я не слышал разрыва,

Я не видел той вспышки, —

Точно в пропасть с обрыва —

И ни дна, ни покрышки...

Фронт горел, не стихая,

Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,

Наш ли Ржев наконец?..

Александр Твардовский

Завод, на котором работал Виктор Францевич Гастелло, перешел на выпуск оборонной продукции, на рабочих и сотрудников была наложена бронь. Виктор ходил в дирекцию, в комитет комсомола, просился на фронт. Ему отвечали: “В военное время и в тылу, как на фронте”.

И все же в сентябре 1941 года ему удалось уйти на фронт. Незадолго до этого Виктор выступил по радио с призывом к молодежи, ко всем комсомоль­цам Москвы. Словами, идущими от самого сердца, он сказал:

“Я, родной брат прославленного Героя, защитника Родины, считаю своим долгом взять в руки оружие и мстить за брата, за таких, как он, защитников нашей земли, и биться с врагом до полной победы.

Призываю вас, комсомольцы, всех молодых людей, кто может держать оружие в руках, следовать моему примеру, встать в боевые ряды Красной Армии на защиту нашей Отчизны и столицы Москвы. На священный бой, дорогие товарищи комсомольцы!”

С сентября 1941-гo и до февраля 1942 года Виктор Гастелло воевал в качестве сержанта в 673-м стрелковом полку 220-й стрелковой дивизии 3-й армии Калининского направления. Шла знаменитая Московская битва.

В газете “Правда” в начале 1942 года опубликована небольшая заметка, озаглавленная “Брат героя”:

“Среди бойцов части, которой командует товарищ Поленов, мужественно сражается сержант Гастелло, брат легендарного летчика, Героя Советского Союза... Недавно Гастелло был вручен партийный билет. Гастелло заверил парторганизацию, что он с честью оправдает звание коммуниста, беспощадно будет громить фашистских людоедов, отомстит им за смерть брата, за все злодеяния гитлеровских мерзавцев...”

В феврале ему присваивают звание младшего лейтенанта, награждают грамотой, и он командует стрелковым взводом. В марте в боях был ранен, лежал в полевом госпитале. Потом снова фронт, передовая линия. В апреле заканчивается Московская наступательная операция, приходит некоторое затишье, идут позиционные бои.

В первых числах июня Виктора направляют в Калинин на двухмесячные курсы командиров стрелковых батальонов, которые он и заканчивает в середине августа. По телеграмме его сразу вызывают в тот же 673-й стрелковый полк комбатом. Тогда одно из сообщений Совинформбюро с пометкой “В последний час” в августе 1942 года начиналось словами: “Наши войска на Западном и Калининском фронтах перешли в наступ­ление и прорвали оборону противника”. Начинались ожесточенные бои за Ржев.