Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №2 (2004)

“Муки слова” здесь очевидны: помимо вычерков и новых слов в тексте, дописанных по верху строки, весь этот развернутый троп взят автором в квадратные скобки, начертанные красным карандашом, а сбоку помечен синей галкой и волнистой красной линией, как не устраивающий его и подлежащий коренной переделке. Что и было сделано. Конечно же, “вислый коршунячий нос” — куда точнее, чем “вислый по-скопчиному нос”, — тем более что современному читателю трудно понять, что значит это слово. Оно происходит от диалектного: “скопа” — разновидность ястреба (по другим данным — из семейства соколиных), то есть действительно указывает на “коршунячий” нос. Или — поиск слова: “острые [узлы] [бугры] плиты скул”. Или вместо “обтянутые шафранной с румянцем кожей” — “обтянутые коричневой румянеющей кожей”. Конечно же, бывают “острыми” и “узлы”, и “бугры” : “плиты скул” — гораздо более точные слова. И в поисках все той же языковой и изобразительной точности “в чуть косых прорезях черные, наглые и дикие глаза” заменяются на: “в чуть косых прорезях подсиненные миндалины горячих глаз”.

Эта выразительная портретная характеристика в черновике относится к Ивану [Андреевичу] Семеновичу, который, как сказано в первоначальной рукописи, “унаследовал” свой портрет от “деда” . В беловике (и в книге) эта характеристика переходит к Григорию.

Но кто этот “дед” , у которого отец Григория, имя которого, по перво­начальному варианту — Иван [Андреевич] Семенович, унаследовал свой “вислый нос”, “острые” скулы и “черные, наглые и дикие глаза” ? Приведенный выше отрывок черновой рукописи, перечеркнутый синим карандашом и столь кардинально переработанный Шолоховым для белового варианта, дает на этот вопрос следующий ответ.

Этот отрывок, являющийся началом главы 2А, следует в рукописи за главой 1А, где рассказывается о молодом казаке Прокофии, который привез в станицу из похода жену-турчанку, перед смертью родившую ему сына Пантелея — от него и пошел род Мелеховых — “турков”.

Как сказано в главе 2А, “еще Пантелей прирезал с полдесятины ста­ничной земли” к усадьбе Мелехова, где главой семьи был Иван [Андреевич] Семенович Мелехов, отец Григория Мелехова.

И хотя Пантелей Прокофьевич уже был в главе 1А заявлен в романе в качестве деда (Ивана [Андреевича] Семеновича, отца Григория Мелехова) и прадеда Григория и Петра Мелеховых, он так же, как и основатель меле­ховского рода Прокофий Мелехов, не действовал, но лишь значился в романе как историческое лицо.

А действовал на всем почти протяжении первой части черновой рукописи романа Иван [Андреевич] Семенович, отец Григория и Петра Мелеховых.

Черновой текст “Тихого Дона” позволяет нам решить спорный вопрос, навязываемый “антишолоховедением”: о какой именно “турецкой кампании”, по окончании которой Прокофий Мелехов с молодой турчанкой вернулся домой, идет в романе речь?

Макаровы в книге “К истокам “Тихого Дона”, приписывая Шолохову незнание исторических реалий, пишут:

“Время разворачивающихся в “Тихом Доне” событий задано автором уже на первой странице романа:

“В последнюю турецкую кампанию вернулся в хутор казак Мелехов Прокофий. Из Туретчины привел он жену...” (“Октябрь”, 1928, №1, с.78).

Время кампании можно легко определить по возрасту основных персонажей романа. В 1912 г. Григорий Мелехов принимает присягу, а через год уходит на военную службу. Его годом рождения может быть 1893-й или 1894-й. В окончательном тексте романа он моложе старшего брата Петра на 6 лет. Следовательно, Пантелей Прокофьевич, их отец, родившийся вскоре после “турецкой кампании”, мог появиться на свет только после русско-турецкой войны 1853—1856 годов, которая более известна как Крымская война.

Но в таком случае, — замечают Макаровы, — Крымская война по отношению к 1912 году — предпоследняя турецкая кампания...”.

И действительно, в книжном издании Шолохов вносит поправку: “В пред­последнюю турецкую кампанию...” (2, 9). “Предпоследнюю” — относительно 1912 года, времени начала действия романа.

Но когда Шолохов начинал писать роман, он мыслил иначе. Вчитаемся в черновик первой книги романа:

“В последнюю турецкую кампанию [пришел] вернулся в станицу тогда еще молодой казак Мелехов Прокофий”. Контекст фразы убеждает нас, что речь идет о “последней турецкой кампании” применительно к жизни “тогда еще молодого казака” Прокофия Мелехова, а не относительно разверты­вающегося действия романа. Ибо “последняя турецкая кампания” по отно­шению к 1912 году, то есть к началу действия “Тихого Дона”, была кампания 1877 — 1878 годов. Естественно, с 1878-го по 1912 год, то есть за тридцать лет, род Мелеховых-“турков” возникнуть не мог.

Из контекста черновика явствует, что поначалу речь в романе шла о русско-турецкой войне 1828—1829 годов, завершившейся Адрианопольским мирным договором, — в этом случае все встает на свои места. Примерно в 1830 году у Прокофия родился от “турчанки” сын Пантелей; столь же ориентировочно в 1850 года у Пантелея родился сын [Андрей] Семен; около 1870 года — внук Пантелея Иван [Андреевич] Семенович и, наконец, в конце 80-х — начале 90-х годов — правнуки Пантелея Прокофьевича Петр и Григорий, правнучка Дуняшка. Судя по первоначальному слою черновика, в 1912 году им приходилось примерно: Григорию — 20, Петру, который был на три года старше, — 23 года, а Дуняшке — 11 (в другом месте — 12) лет; [то есть Петр родился в 1889-м, Григорий — в 1892-м, Дуняшка — в 1900—1901 годах]. Их отцу, Ивану [Андреевичу] Семеновичу было в момент рождения старшего сына около 20 лет, а к моменту женитьбы Петра (в 1912 году у него уже первенец в люльке) — 40 лет.

Год рождения Григория Мелехова (1892) соотносится с принятием в 1912 году присяги и уходом в январе 1914 года его в армию. Соотносятся они и с биографией прототипа Григория — Харлампия Ермакова, который, судя по материалам его “расстрельного” “дела”, хранящегося в Ростовском ФСБ (о нем подробнее — позже), родился 7 февраля 1891 года, был призван в армию, соответственно, на год раньше — в январе 1913 года.

Как видим, вырисовывается прозрачная и стройная картина от русско-турецкой до германской войны, где все по времени — как всегда у Шолохова — выверено и согласовано. Эта картина сохраняется на протяжении всей черновой первой части романа, где в качестве отца Григория и Петра действует Иван Семенович. И даже первый прорыв в новую ситуацию: выкрик соседки в черновике про “Пинтялея-турка”, дети которого едва не поубивали друг друга вилами, не изменил положения. Наказывать разбушевавшихся на поле сыновей в черновике романа едет не Пантелей Прокофьевич, а Иван Семенович.