Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №10 (2004)

* * *

Либеральные реформы не привьются в России потому, что наше общество в генах своих коллективистское, общинное. Насаждаемый крайний индивидуализм не способен сочетать права и обязанности. Права без обязанностей вырождаются не только в России, а повсюду в злоупотребления чиновников, “элит”, в коррупцию, приводят к потаканию земному вместо духовного, к нравственной распущенности, к росту преступности и хаосу. Дилемма известна: или бунт, или сильное справедливое государство.

Народ начинает сознавать нарастающую опасность. Поэтому разгосу­дарствление было отвергнуто его молчаливым большинством. Его ответом стало стремление вернуться к сильному государству. В этом и коренится, кстати, популярность В. Путина. Народ уверен, что президент укрепит российское государство. Он, однако, ждет и большего: государства не ради олигархов, государства для защиты народа от лихоимцев-чиновников и от пришлых грабителей. И маятник, кажется, пошел в сторону укрепления державы.

[1] 16* Цит.по: Renй Passet. L’emergence contemporaine de l’interrogation йthique en йconomie. UNESCO SHS–2003/WS/22, p. 10.

[2] 17Le Monde Diplomatique, fevrier 1998.

[3] 18The Crises of Global Capitalism. L. 1994 by George Soros N.-Y. Public Affairs, 1998, p. 304.

[4] 19S o r o s G. Capitalism’s last Chances. In: Foreign Affairs. Winter 1998–1999.

[5] 20Le Monde Diplomatique, decembre 1997.

[6] 21Regional Orders. Building Security in the New World. Edited by D.Lake and P.Morgan.

[7] 22См., например: Dictionary of Economics. London, 1970, Penquin, p. 174.

[8] 23Le Monde Diplomatique, novembre 1999.

[9] 24B a i r o c h P a u l. Mythes et Paradoxes de l’Histoire economique. La Decouverte. Paris, 1995.

[10] 25Цит. по: Scientific American, Nov. 1993. The Perils of the Free Trade. By Herman E. Daly.

[11] 26New York Herald Tribune, 9 January, 1995.

[12] 27New York times, 15 January 1996.

[13] 28P l i h o n D a m i n i q u e. Les mecomptes de la globalization financier. Alter-Eco, № 20, 2eme trimestre, 1994.

[14] 29UNDP. Corruption and Good Governance. Discussion, paper 3. N.-Y., 1997.

[15] 30New York Herald Tribune, 3 february 1998.

К 150-летию Крымской войны

В сентябре 1854 года англо-французский десант высадился под Евпаторией. Началась Крымская война — одна из самых кровопролитных в ХIХ веке. На стороне англо-французской коалиции выступала Сардиния (часть нынешней Италии). Австро-Венгрия, незадолго до того спасенная от развала штыками наших солдат, и Пруссия, освобожденная от наполеоновского владычества Александром I, стянули свои войска к русским границам. Факти­чески весь Запад выступил против России. Как в 1812-м, как в 1941-м (масштаб участия “оккупированных стран” — таких как Франция, Бельгия, Словакия, не говоря уже о союзниках Германии — Италии, Венгрии, Испании, — в Великой Отечественной войне убедительно обрисовал В. В. Ко­жинов). И вновь ситуация повторяется — НАТО вырвалось на границы России.

НАТАЛИЯ НАРОЧНИЦКАЯ,

доктор исторических наук, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по международным делам

“Восточный вопрос”

И мировАЯ политикА

Взгляд на события последних полутора веков неожиданно приводит к выводу, что вся эта кипящая событиями историческая эпоха является планомерным выражением целого ряда геополитических констант. Отчего судьба балканских народов и их естественное формирование в крупные однородные нации сегодня, как сто и полторы сотни лет назад, становится при любом сотрясении мирового равновесия предметом дипломатической и даже реальной войны? Отчего с таким упорством англосаксы в течение полутора веков пытаются взять под свой контроль Афганистан?

Почему, как только в дополнение к южнонемецкой великой державе — Австрии выросло другое немецкое амбициозное государство — Германская империя, — целью англосаксов и французов стало недопущение объединения немецкого потенциала?

Почему сегодня в мире, в котором микрочип в качестве символа технического прогресса пришел на смену диковине ХIХ века паровозу, по-прежнему ключевое значение для соотношения сил в Европе имеет ориентация балканских славян? Почему все так же неизменно желание Запада лишить Россию обретений Петра Великого и вернуть её к временам Столбовского мира 1617 года?

К числу таких констант относится “восточный вопрос”, стоявший за неудачной для России Восточной (Крымской) войной. 150-я её годовщина не вызвала никакого интереса ни у российской элиты, ни у российской науки, что, наверное, можно объяснить. Двухсотлетие канцлера Горчакова Россия отметила пышными речами министра иностранных дел и отречением от Крыма и Севастополя в Договоре с Украиной.

В начале 90-х годов ХХ века Россия почти добровольно сдала позиции, ради которых, осознавая их важность, 343 дня с беспримерным героизмом русские воины отстаивали Севастополь. Что же касается участников крымской коалиции против России, то их политика агрессивно преемственна и столь же, как и полтора века назад, энергична.

Что такое Чёрное море?

Большинство проливов представляют собой “естественные узости” между побережьями материков или островов единого морского пространства, которое в обоих направлениях открывает путь в Мировой океан. Но Чёрное море — это, во-первых, “наиболее вдавшаяся в сушу бухта Мирового океана”, по меткому суждению В. П. Семёнова-Тян-Шанского. Во-вторых, это “тупик”, сформированный побережьями черноморских держав, выход из которого чрезвычайно узок. По классификации Конвенции по морскому праву Чёрное море принадлежит к так называемым “полузамкнутым” морям. Проход в Чёрное море не открывает путь в Мировой океан, это — доступ к побережьям нескольких стран — черноморских держав. Выход же из Чёрного моря является единственным проходом в Мировой океан.

Если запереть черноморским державам выход в Мировой океан, перекрыть, как говорил М. Горчаков, “лёгкие” державы, это позволит “задушить” Россию, оттеснить её — огромную континентальную страну — на северо-восток Евразии. Именно выход к двум морям — Балтийскому и Чёрному сделал Россию державой, без которой “ни одна пушка в Европе не стреляла”. Лишить её этого статуса стремились в течение почти двух веков далёкие от Чёрного моря Франция и Британия. Они вмешивались в отношения России с черноморскими державами, не допуская никаких соглашений без своего участия и препятствуя не только военному, но и политическому присут­ствию России в балканских, а тем более средиземноморских государствах. Поскольку ни одни фунт британской торговли не проходил через Босфор, Н. Данилевский так писал о смысле контроля Проливов для Британии и её пристального внимания ко всему, что могло затронуть морские или сухопутные пути на Восток: “Вся польза от обладания Константинополем ограничивалась бы для неё тем вредом, который наносился бы этим России”.

Россия на деле никогда не стремилась к единоличному контролю над Константинополем и Проливами. Наиболее рациональными для неё были бы условия, согласно которым в случае нападения на Россию Проливы закрывались бы для военных кораблей других держав при одновременном свободном проходе через них русского флота. Лишь однажды удалось согласовать такой статус — в Ункяр-Искелесийском договоре с Оттоманской Турцией в 1833 году. Это так и осталось кульминацией дипломатических успехов России на Ближнем Востоке в XIX веке. Договор между двумя черноморскими державами, достигнутый дипломатическими, а не военными средствами, вызвал “негодование” Франции и Англии, которые в ноте к Турции отказались с ним считаться и начали создавать коалицию, пытаясь втянуть в неё Австрию. В целом это достижение столь очевидно показало западным державам перспективу превращения России в неуязвимую геополитическую силу, что движение к Крымской войне представляется естественным.