Сергей Переслегин - Мифы Чернобыля

Реплика:

— Что тут скажешь? Мог бы и уехать…

Реплика:

— Мог бы. Только непонятно, чем бы ты смог его купить?

В. Асмоловпродолжает. Громко и подвижно.

— …У нас было выбитое время после чернобыльской аварии, и тот самый барьер, и мы все молодые, потому что в 1986-м мне было 40, я провел весь год в Чернобыле…

Я был научным руководителем проекта "Саркофага" притом, что работал с проектами института, это был первый выход на зам. председателя правительства. Это была огромная школа — год становления меня практически как руководителя, потому что те задачи, которые решались за этот год, они чем-то "сродни" — тому, что делается в отрасли сегодня: не было времени на размышления, а было время на принятие решения, и только в процессе принятия решения рождается настоящий руководитель. Я ещё раз хочу сказать: что в спокойной работе настоящий руководитель рождается редко, нужен суперпереходный процесс, где от качества принимаемого решения зависит вообще будущее. В Чернобыле было так…

Реплика (докладчик, физик, 45 лет):

— У нас таких политиков на все регионы двое, вот их и переставляют…

В. Асмолов:

— А потом в научном совете Курчатовского института, где-то уже под 2000 год, меня и ещё одного парня, моего ровесника, назвали: "вот наши молодые директора" (а мне было уже 55). И многое осталось на нас, потому что следующее поколение попало "в вилку": в связи с тем, что, с одной стороны, "верхи" делали вид, что заказывают какую-то работу, а "низы" делали вид, что они эту работу выполняют, и никакой конкретной деятельности не было. Работа началась где-то в начале 2000 года, когда стали вводить в строй новые атомные станции, но в ряде направлений, в том числе и в том направлении, которым я занимался — исследование явлений, сопровождающих тяжелые аварии на атомных станциях, — не происходило ничего. Это не означало, что учёные Курчатовского института и учёные России не понимали, что эту работу делать надо…

Реплика (разработчик игр, 26 лет):

— О-па! Смотрите ребята, вот реальное отставание за счет так называемой олигархической неповоротливости управления. Это картинка маслом: "снова замерло все до рассвета". Рассвет наступил в 2000 году. Это подтвердили все физики, с которыми мы разговаривали. Итак, мы как страна или как государство опять становимся догоняющим. Вот черт, прямо обидно за державу.

Реплика (психолог, 44 года):

— Как бы запилить в голову людям на уровне родовой программы — всегда оплачивайте физиков, даже если не хватает шампанского для ваших гетерочек и их ванн. Физики — это наше все. Так не хочется размонтироваться целым обществом до Средневековья.

В. Асмолов продолжает с экрана, несмотря на наши вставки (что ему они?)

— Было видно, как Запад пересмотрел свои действия в области исследований тяжёлых аварий, пришло понимание, что безопасность — это не есть защита человека от техники, как некая область охраны труда, а безопасность — это наука о том, что иногда надо защищать технику от человека,надо минимизировать воздействие человека в стрессовой ситуации на технику.

Наши эксперты 25 лет от роду, а то и меньше тут же разворачивают свои соображения по безопасности, мы это недавно рисовали на семинаре вчерне, но теперь все это красиво, как выверенный алгоритм симплекс-метода. Строится матрица — безопасность "от" и безопасность "для", а в качестве факторов выбираются…

Тут мы по праву старших со вздохом планируем следующий, особый семинар по безопасности больших сложных систем и с поклоном прерываем эту часть интервью великого Асмолова, вдохнув от опыта и силы, которую с собой через Перевал и возьмем. Вполне неплохая вещь прошлое, если в нем есть чем и кем гордиться.

Пока у нас получается вечер памяти, субъективное восприятие Реальности, легенды и мифы. Игроки скучают. Подавай им сценарные развилки. В перерыве завернувший к нам по дружбе немолодой писатель ругался: "Вы не годитесь для толстых журналов — перебирать даты и события с перемигиванием цитатами из туда в обратно, в изящном слоге, вы не умеете! Валите уж тогда в сетевые журналисты…"

Сейчас эта когорта развалит нам семинар. Включаем видео.

Журналистна минуту появляется на экране рядом с Асмоловым:

А были ли люди, которые сыграли роковую роль для атомной отрасли? Люди, чью деятельность вы расцениваете как крайне вредную. Можно даже не называть фамилий, просто в принципе, — спрашивает наш засланный казачок в клан Гессеров.

Реплика (математик, 35 лет, хитренько):

— Все вы хирурги, нет среди вас ни одного терапевта, — скажут в 1988 году некие Стругацкие из города Ташлинска.

— Нет, вы понимаете, даже самые плохие наши люди — они все равно люди из этой жизни, — продолжает его В. Асмолов, — они любили то, чем они занимались. Они могли ошибаться. Я просто помню передачу, которая вышла после Чернобыля. Анатолий Петрович (Александров) позвал меня на эту передачу. Это было "Пятое колесо" с некой Беллой (Курковой, наверное), вы уже не помните такую? Это была такая первая прогрессистская ленинградская передача, начало перестройки… Пришла некая девушка. Анатолию Петровичу на тот момент было под 90. 1986 год для Александрова, чтобы вы понимали, был страшный — он потерял жену, и взорвалось то, что, по его понятиям, никогда взорваться не могло — атомная станция — не бомба. Для него это был дикий удар. Я просто знаю этого человека — суперуникальная личность. Я уже не буду говорить другие слова… И он меня позвал просто поприсутствовать в этой передаче, потому что, ну, не хотел он один на один оставаться с журналистами, для меня-то, для молодого, в общем-то, человека это было лестно, что он ко мне так хорошо относится.

И девушка задает ему вопрос: "Анатолий Петрович, а что для вас был Чернобыль?"

И он ответил, подумав минуты полторы, ответил, с моей точки зрения, очень честно. Он сказал: "Чернобыль — это трагедия всей моей жизни". И когда эта девушка ему заявила: вы очень легко к этому относитесь, — я вынужден был встать и сказать все, что я думаю и про эту девушку, и про ее взгляды. Сняли великолепно — телевизионщик подъехал снизу, взял меня с нижнего ракурса наверх, учитывая мой рост и габариты, получился просто ядерный монстр. И говорил я убежденно и все, что думал. И получилась великолепная передача по ленинградскому каналу. И вот на примере Анатолия Петровича, которого обвиняют… В чем его можно обвинить? Его обвиняли в том, что в 1970-м году была точка бифуркации: на ленинградской площадке должны были ставить ВВЭР, а не РБМК. Понять можно — промышленность не справлялась, корпусов делать не могли в таком количестве, а казалось, что нужно было супербыстро развивать атомную энергетику. Решения Политбюро, ЦК Партии, правительства и т. д. Начали делать РБМК.