Владимир Литвиненко - Правда сталинской эпохи

Эти утверждения Г. Попова и М. Солонина не соответствуют действительности.

Во-первых , народ и армия сражались с фашистами с первого дня войны. Свидетельствует начальник штаба наступавшей на Минск 4-й немецкой армии генерал Блюментрит: «Первые сражения в июне 1941 г. показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха…Поведение русских войск даже в этой первой битве являло собой поразительный контраст с поведением поляков и западных союзников, когда те терпели поражение. Даже будучи окруженными, русские держались за свои позиции и сражались».

Свидетельствует начальник генерального штаба немецкой армии генерал-полковник Ф. Гальдер — 29 июня 1941 г. он записывает в дневнике: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. Теперь наши войска должны сражаться в соответствии с учебниками ближнего боя. В Польше и на Западе они могли пренебречь правилами, но здесь снова пришлось вспомнить о них».

Свидетельствует офицер 18-й танковой дивизии вермахта, записавший в дневнике: «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив — здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было…»

Даже откровенный апологет гитлеровской армии Пауль Карель (псевдоним оберштумбаннфюрера СС Пауля Карла Шмидта) в книге «Восточный фронт», описывая первые дни войны, отдает должное стойкости советских солдат: «…Немецкие солдаты начинали сознавать, что с таким противником нельзя не считаться… 126-я пехотная дивизия из земли Рейн-Вестфалия, сражаясь бок о бок с солдатами из Шлезвиг-Гольштейна, также на собственном горьком опыте познали силу и стойкость советских войск… То, что эта танковая война в Прибалтике не станет веселой прогулкой, легким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов после начала кампании…».

И еще один факт: за первую неделю войны только в Москве 170 тыс. человек подали заявления о добровольном уходе на фронт.

Во-вторых , что бы там ни писал М. Солонин, стойкость Красной Армии в тех критических условиях была высокой. С точки зрения интенсивности сдачи в плен в истории Второй мировой войны известны случаи гораздо более недостойного поведения армий.

Красная Армия в 1941 году, по данным книги «Россия и СССР в войнах XX века», потеряла пленными 2353 тыс. чел. В немецких источниках приводятся другие цифры советских военнопленных в 1941 г. — 3350–3900 тыс. чел. {41} 41 Но эти цифры включают не только воинов Красной Армии, но и гражданское население. Дело в том, что по директиве вермахта военнопленными считались все мужчины в возрасте от 16 до 60 лет, то есть мужчины 44 возрастов. А в Красную Армию в то время призывались мужчины только 32 возрастов (в возрасте от 18 до 50 лет). Поэтому цифра советских военнопленных, приведенная в книге «Гриф секретности снят», в большей степени соответствует действительности, чем цифры немецких источников. Тем не менее, при сравнении потерь военнопленными потери Красной Армии в 1941 году примем в диапазоне 2335–3900 тыс. чел. . Таким образом, в среднем в 1941 году Красная армия теряла пленными, по разным оценкам, 390–650 тыс. чел. в месяц. В Польше же за 20 дней боев в сентябре 1939 года немецкими и советскими войсками были взяты в плен около 875 тыс. чел. (420 тыс. чел. сдались немецким войскам и 454,7 тыс. чел. — советским), а в мае-июне 1940 года в течение одного месяца сдались в плен немцам более 1,5 млн. солдат французской армии. Наконец, с 6 июля 1944 года по 8 мая 1945 года оказались в плену около 6,2–7,1 млн. немцев (на советско-германском фронте — около 2,9 млн. чел., на западном фронте — 3,3–4,2 млн. чел) {42} , что составляет в среднем 620–710 тыс. пленных в месяц.

Обычно для оценки стойкости армий в войне используется отношение числа погибших воинов к числу сдавшихся в плен. Польша в боях против немцев в сентябре 1939 г. потеряла убитыми 66,3 тыс. чел., Франция в мае-июне 1940 г. — 92 тыс. чел., Красная Армия в 1941 г. — 802,2 тыс. чел., а вермахт с июля 1944 г. но 8 мая 1945 г., по данным Р. Оверманса и Б. Мюллера-Гиллебрандта, — около 1500 тыс. чел. Рассчитанные по приведенным данным характеристики стойкости армий Второй мировой войны представлены в табл. 5.3.

Таблица 5.3. Характеристики стойкости армий во Второй мировой войне

Таким образом, в 1941 году, в самое катастрофическое для Красной Армии время войны, ее стойкость в борьбе с врагом была выше стойкости польской армии более чем в два раза; стойкости французской армии — более чем в четыре раза, и стойкости гитлеровской армии в последние 10 месяцев войны — более чем в полтора раза.

Во-третьих , народ и армия, к большому сожалению Гавриила Попова, сражались не просто за Родину — Россию, а за социалистическую Родину — СССР. Это вынужден был признать уже в июле 1941 г. адмирал Канарис: «…Не все идет по намеченному плану. Увеличиваются признаки того, что эта война не только не вызовет ожидавшийся в России внутренний коллапс, но, напротив, приведет к укреплению большевизма». Это зафиксировало и верховное командование вооруженных сил Германии (ОКВ) в приложении к директиве от 8 сентября 1941 г.: «Впервые в этой войне немецкому солдату противостоит противник, подготовленный не только как солдат, но и как политический противник, который видит в коммунизме свой идеал, а в национал-социализме — своего злейшего врага». И, наконец, это подтверждает статистика: в годы войны только в армии и на флоте в коммунистическую партию вступили 3820 тыс. чел.

В целом, морально-политическое состояние армии и народа было высоким. В книге «Эпоха диктатур. 1918–1947 гг.» П. Тибо пишет о моральной атмосфере в СССР: «Единство нации укреплялось перед войной всеми возможными (и невозможными) средствами и было сильно, как никогда, в то время как весь мир, введенный в заблуждение чистками и репрессиями 1936–1938 гг., полагал, что СССР стоит на пороге краха. Только 22 июня 1941 г., когда Гитлер напал на Россию, миру открылась подлинная мощь этой страны».