А Кони - Некоторые вопросы авторского права

С этой точки зрения, наиболее справедлива американская система исчисления срока авторского права со времени первого издания произведения. Быть может, следовало бы лишь увеличить 28-летний срок до 30 лет. В условиях современной культурной жизни и 30 лет представляют достаточное время для признания и оценки выдающихся сочинений и для получения их автором крупного заработка. Стоит указать на сочинения Золя и Додэ, значительная часть которых и до сих пор несла бы крупную дань авторскому праву, несмотря даже на то, что признанию Золя Франциею предшествовало, по его собственному заявлению, признание его Россиею, - и на целый ряд выдающихся русских писателей. Благодаря такому сроку, произведения русских классиков не были бы монополизированы в руках нескольких издателей или наследников, а вкладывались бы в общедоступную народную сокровищницу, не подвергнувшись своего рода художественной "усышке и утечке".

А, между тем, это весьма возможно при существующем у нас сроке. Так, например, сочинения Гончарова, которыми теперь так восхищается итальянская критика, выше всего ставя "Обыкновенную историю", стоят ныне в своей совокупности около 20 рублей и, следовательно, доступны лишь людям очень достаточным, а сделаются они общим народным достоянием лишь в 1941 году. Итак, "Обыкновенная история" и "Сон Обломова", вышедшие в 1847 и 48 гг., появятся по общедоступной цене лишь через 93 года после того, как в этих сочинениях впервые нашли применение поучительные художествен ные приемы знаменитого автора.

Сочинения одного из глубочайших русских беллетристов-мыслителей, гуманиста и научного популяризатора, князя Владимира Федоровича Одоевского, вышедшие в свет в 1844 году, вследствие отсутствия некоторых документов, определяющих переход к его наследникам авторского права, до сих пор не изданы и сделаются общедоступными лишь в 1919 году, когда истечет .50 лет со дня смерти их автора и 75 лет со дня появления их в свет. А, между тем, было бы весьма полезным ознакомить русское общество с этим замечательным писателем, умевшим за 30 лет до Л.Н. Толстого затрагивать одинаковые с ним сюжеты, являться сторонником призыва женщин к широкой деятельности, восторженным поклонником и защитником свободы совести и слова, с писателем, впервые ознакомившим в беллетристической форме русскую публику с учением Шопенгауэра о воле *, в то время, когда книга "Die Welt als Wille und Vorstellung" ("Мир как воля и представление" - нем.), проданная в количестве 12 экземпляров, гнила на скл аде у книгопродавца, пока в 1857 году не были, наконец, открыты глаза немецкому обществу на его гениального мыслителя. Если бы у кого-либо и явилось теперь желание ознакомиться с Одоевским подробно, то это желание оказалось бы бесплодным, так как достать полное собрание его сочинений в настоящее время почти нет возможности.

* Имеется в виду "Последнее самоубийство", входящее в состав главного произведения В. Ф. Одоевского "Русские ночи" ("Сочинения", ч. 1, СПб., 1844, стр. 100-111).

Нельзя не отметить, наконец, и того обстоятельства, что при действии 50-летнего посмертного срока П. И. Чайковский по собственному признанию, в 1877 году едва, и с большим трудом, нашел необходимый ему экземпляр сочинений Пушкина для писания оперы "Евгений Онегин".

Есть, затем, случаи, когда позднее знакомство широких общественных и народных кругов с тем или другим сочинением может вызвать одни лишь бесплодные и горькие сожаления. В 1857 году вышла книга Гончарова "Фрегат Паллада", где с тонкою наблюдательностью были изображены коренные свойства японцев, хотя иногда и в комическом их проявлении, - их стойкость и настойчивость, их вера в себя и страстная любовь к родине, их упорная работоспособность в преследовании твердо поставленной цели, их презрение к жизни и тонкое искусство в защите своего права. Как было бы полезно своевременное знакомство русского народа с этими свойствами "вождей восточных островов", вместо близорукой похвальбы и пошлого издевательства над "япошками" и "макаками" и лубочных картин, изображавших русского силача, сталкивающего плечиком сидящего на лошади микадо в пропасть!.. А, между тем, эту характеристику широкие общественные круги почерпнут из "Фрегата Паллады" лишь в 1941 году, то есть не до японской войны, а через 37 лет после ее объявления!

Наконец, произведения писателя могут не появляться в свет в течение очень долгого времени не только по небрежности или апатии наследников, не только по их неразвитости или невежеству, но вследствие тенденциозного отношения их к деятельности того, чьи авторские права они унаследовали. История литературы знает случаи, когда, под влиянием изменившихся религиозных и политических взглядов или суетных удобств своего наследственного положения, наследники, носители того же имени, упорно не желали появления в свет произведений человека, отличного от них по духу и убеждениям. Сокращение посмертного срока помогло бы устранить такое, очень часто противоречащее общественным интересам, явление.

Есть, однако, одно существенное возражение против введения сокращенного прижизненного срокa авторского права, то есть такого, который может истекать еще при жизни автора. Далеко не все писатели достигают кульминационного пункта своей деятельности на склоне лет, подобно С.Т. Аксакову; сравнительно немногие труды требуют продолжительной, предварительной подготовки, на которую уходят многие годы прежде, чем сочинение появится в свет. Большинство писателей выступает на литературную арену в молодости и достигает апогея своего таланта и сопряженной с этим известности в средний возраст жизни. Потеря авторского права при жизни была бы для них тягостна, лишая семью их всякого обеспечения на будущее время. Если считать продолжительный посмертный срок несправедливостью по отношению к обществу, из недр которого вышел писатель, то лишение последнего, в большинстве случаев, утешительного сознания, что, в течение более или менее продолжительного срока, семья, им оставляемая, будет пользоваться плодами его трудов, было бы тоже несправедливостью, так сказать, в обратную сторону. Поэтому надо признать, что наиболее правильный посмертный срок есть 30-летний.

Но даже и такое, сравнительно небольшое, сокращение посмертного срока вызывает ряд возражений. Прежде всего, указывается на научные труды, требующие долгих и усердных работ по собиранию материалов, так что сочинение, поздно появившееся в свет именно вследствие своих серьезных достоинств, будет давать позднюю известность и, вместе с тем, до крайности сокращать срок пользования авторским правом для самого ученого труженика и его близких.

Однако приходится признать, что именно научные труды и не выдерживают длинного срока авторского права. Новые течения и новая переработка тех же самых фактов и явлений с новых точек зрения в большинстве случаев уничтожают такой спрос на старое произведение, который не только окупал бы издержки издания, но и приносил бы чистый доход. Например, многотомная и в высшей степени ценная "История России" нашего знаменитого историка Соловьева едва ли может рассчитывать на частые издания в течение тех двадцати лет, которые еще остаются для пользования наследниками его авторским правом. Важное и необходимое пособие для ученых, разрабатывающих отечественную историю, этот труд, в смысле новизны взглядов и богатства новых материалов, в некотором смысле уже заслонен работами Ключевского, Платонова, Милюкова и др., подобно тому, как он в свою очередь и в свое время заслонил научные труды Карамзина и Полевого.