Газета Завтра Газета - Газета Завтра 333 (16 2000)

Смердяковщина, лютые нравы —

Весь взлелеянный чертополох.

Играющей краплеными картами "ег" гарантирован стопроцентный выигрыш. По-прежнему выдает себя за титана мысли, а российский народ держит за дурака. За такие мухляжи даже преступники жестоко наказывают и рвут меченые карты (невольно вспоминается михаил меченый). Однако уровень жизни в коммуно-"демократии", видно, ниже, чем в воровском мире, коль в целом государстве некому порвать крапленые карты.

Суды над такими, как я, входили в программу перестройки, разработанной, как теперь знаем, международным валютным фондом. Структурно ситуации противоборства темных и светлых сил повторяются во множестве человеческих случаев. Так происходило в минувшем и произойдет в грядущем. Как было в земной жизни господа нашего отца небесного.

Мы предложим вам автобусные туры по европе недорого в сети.

РОССИЯ И МОНДИАЛИЗМ.Россия и Европа. Россия и Россия. Привычные сопоставления. А если продолжить: Россия и сельцо Растягаево. Россия и человек, мужик, баба в ней. Не странно ли звучит? Просматривается ли эта связь с громокипящих политических высот? Что теперь для нас значит отдельно взятый человек в деревне Мымринской, да хоть бы и в городе Саратове? Или в Устюге. Копошится там, хлеб насущный молча добывает. Или кряхтит, вопит, бастует. Что она, Россия, если взять ее по отдельности в каждом из нас? Существует ли такая?

Я говорю: невзрачный, затрапезный человек в каком-нибудь Дялиже — главный герой нашего времени. Мне возражают: маленький человек, маленькая польза — это несвоевременно. А то и вредно. В битве гигантов интересны только главкомы. По крайней мере — начальники их штабов...

Спор давний. По аналогии с войной несовместимы оказываются окопная солдатская правда, лейтенантская и генеральская. Наверно, так оно и должно быть. Только с условием, что всякая правда имеет право голоса.

Кто-то прорубает окно в Европу. Кто-то — в будущее человечества. А я вежливо стучусь в окошко отдельного заштатного человека. По его душу иду. Странствую в космосе русской провинции, которой в достатке и на московских улицах. Брожу одновременно в разных временах. Еду на своем полноприводном УАЗе — самой русской, самой национальной машине — по безвестным проселкам. Принимаю дома славных, скромных гостей из забытых российских земель. Получаю районные газеты. Здесь, в Москве, вблизи Думы и Кремля, эти люди наполняются особым светом. Образ какого-нибудь пропащего мужика из деревни Матюкино в этом невероятном сближении обретает черты исторические.

Этот невзрачный, потасканный, безвестный человек своей жизнью, судьбой дает ответ на самые острые вопросы дня текущего. Или, наоборот, убеждает в их неразрешимости.

Север. Тайга. Целлюлозно-бумажный комбинат, выпускающий гофрокартон, дымит день и ночь. Продукцию хватают с колес. Средняя зарплата рабочих — пять тысяч. Кризиса не предвидится, даже если еще один Чубайс пройдется по стране — Япония, Малайзия, Иран и Ирак, Турция все равно будут покупать эту легкую тару. Лесные стахановские вырубки тридцатых годов уже наполнились новым, сочным лесом. Через десять-двадцать лет можно будет сюда прийти по второму кругу лесоповала, оставив под заросли молодняка теперешние делянки...

То есть хочу я вам продемонстрировать возрождение России в одном отдельно взятом рабочем городке. И благие намерения умного директора в оказании, от щедрот своих, можно по старинке выразиться, шефской помощи жителям тех же северных лесов. Он берет в долю пришедший в упадок леспромхоз. Покупает в Татарии десяток новых КАМАЗов. Объявляет, что в десять-двенадцать раз увеличивает покупку леса у этого предприятия. И просит только об одном: мужики, съездите в Тольятти, пригоните машины. Я вам их дарю. Чисто символические суммы буду брать с вас в течение десяти лет. Машины уже там, в Татарии, можете считать своими. Не бойтесь, не обману. Да и как? Загоните лесовозы в тайгу — мне до них не добраться. Зарплату, конечно, больше трех тысяч в год гарантировать пока не могу. Но и это деньги...

Вы говорите мне об ужасе недоедания, детской смертности, угрозе геноцида, международной изоляции России, эмбарго, интервенции. А я ужасаюсь тому молчанию, которое установилось в "красном уголке" леспромхоза. Директор на трибуне, как он мне рассказывал, подумал, что у него что-то с головой случилось, слух пропал. Но глаза-то все видели. Эти понурые лица молодых мужиков видел, их вялые позы, блуждающие взгляды. "Они будто наркотиков наглотались, — рассказывал мне директор, когда я навестил его как земляка в гостинице "Россия", — будто их в советские времена сверхурочно заставляли работать без повышения тарифа. Будто они на скамье подсудимых сидели за какую-то мокруху-групповуху".

Он хотел осчастливить их, а напоролся на полное нежелание что-либо предпринимать для изменения своей жизни.

"В такую даль к черту на кулички мотаться — зачем это им надо, — говорил потом шофер, везший благодетеля до станции. — Они с голоду не мрут. Охотятся, рыбачат помаленьку. У каждого есть бензопила. Он втихаря на ту же делянку идет, валит кубов двадцать. Загоняет по дешевке скупщикам. На винище хватает. А то спит — и день, и второй. Сидит на завалинке. Курит самосад, махру. И вы думаете, ему плохо?"

Вот так же и я задаю себе вопрос: а что такое плохо для отдельно взятого человека? Да оказывается, легче определить государственные приоритеты, чем личностные. Так же и в "правах человека" невозможно разобраться. Навязанные нам правозащитные страсти завели нас в потемки человеческой души, замутили сознание, разъяли двуединство таких понятий, как Я и РоссиЯ. Теперь нас тоже, как мужиков-лесовиков из далекого архангельского леспромхоза, будут пытаться облагодетельствовать, а мы — на загородные участки нацелились. Нам бы картошку посадить. Мы уж как-нибудь без этого самого пафоса и патетики на хлеб с маслом наскребем.

Требуется национальный герой! Тот, который откажется от себя ради счастья Родины. Идеальный гражданин. Человек без комплексов — сплошное стремление к общему благу. Полная гармония на земле и богоподобие по пришествии на небеса. Одновременно ставленник нации и ритуальная ее жертва. И вы скажете, что таких не найти в наших уездных городках и новообращенных селах среди той публики, которой я отдаю предпочтение? Извините, псковские десантники оттого и назывались псковскими, что были уроженцами самых глухих северо-западных мест России. Говоря высоким языком, они именно оттуда, из глубокой провинции, вознеслись в вечность. Остались в памяти народа, если выражаться спокойнее...