Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6316 ( № 12 2011)

Ох уж эта тема героя, как сложна она, ведь он – пример, символ! К кому наше сердце припадёт? Вот стоят три солдата: Швейк, Тёркин, Чонкин. Швейк, по диагнозу автора, – идиот, но мы влюбляемся, читая, в этого слабоумного, понимая, что это сатира на имперский застой Австро-Венгрии. Тёркин – балагур, он и воин отважный, и на все руки мастер, да что говорить, тянется к нему сердце. Чонкин – ну что тут скажешь? Нелепица какая-то, несуразица… И то правда, у каждого из этих солдат есть свои читатели-поклонники.

Господи! Как хочется не потерять человеческое достоинство – один из даров Твоих! И кто на земле мне помочь сможет? Что мне показывают, что для меня пишут? Где витамин выздоровления? Слава богу, есть возможность, выключив телеунитаз, читать хорошие книги, где в мире классической литературы тебя уж, верно, не обидят. Посему мне дорого то, о чём писал пятьсот лет назад великий Микеланджело Буонарроти: «За красотой физической, внешней, человек должен видеть красоту Души и Разума и в конечном счёте саму Божественную красоту». Вот это стучится в моём сердце. Вот это для меня руководство в искусстве, а не бездарные корчи инсталлятора Нагломошкина.

Так кто же герой-то сегодняшний? Отвечаю: крошка Цахес! Он везде, да только где же студиоз? Кто вырвет из башки Цахеса три волшебных золотых волоска и бросит их в камин? И тогда все увидят, что это… сами прочтите у Э.Т.А. Гофмана.

P.S. Русская печь, как без её тепла обойтись? Как она вкусно еду готовит, как за здоровьем следит, старые косточки обогревает. Все с детства знают, что она ещё и транспорт! Буржуйка же синоним чего-то временного, неуютного, суррогатного, когда за окошком в стране беда большая, разруха, и летят в огонь ненасытного чрева вековая мебель Пушкиных и Толстых, их умные книги, инкрустированный паркет… тепла-то с гулькин нос, а как прожорлива, беспощадна… Вот и угораем, мозги набекрень… Посмотрите, что у вас за окошком?.. Если бы Данко не вырвал из своей груди горящее сердце, а спокойно зажёг коптилку, то вывел бы он людей из дебрей? Себя, может, и спас, а людей?! А впрочем, всё хорошо! Премьер запел, а мы в очках Гудвина смотрим и нюхаем своё «три D» в Зазеркалье.

Всё. Блины съедены.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 5 чел. 12345

Комментарии: 07.04.2011 01:42:23 - Юрий Алексеевич Кузнецов пишет:

Спасибо,Владимир!

Спасибо,Владимир! Написано- не в бровь,а в глаз! Здоровья Вам и новых творческих успехов! Пишите больше- будем ждать!

Панорама

Кромешный уют

ЕВРАЗИЙСКАЯ МУЗА

Глан ОНАНЯН

ДЛИННЫЕ ТЕНИ

Чем дольше, сгибаясь под ношей,

Мы скопом по жизни бредём,

Тем тени длинней у подножий.

Тем дальше отеческий дом,

Тем гуще закатные тени

В узилище сомкнутых вежд –

То тени утрат, обретений,

То тени остывших надежд...

В парадном муаре плетений

И в траурной ретуши бед

Оранжево-чёрные тени –

Как ратные ленты побед,

Они исполинского роста,

Но даже вселенский размах

Однажды послушно и просто

Бесследно исчезнет впотьмах...

У памяти длинные руки,

Безжалостно время-палач:

О долгие муки разлуки

И краткие миги удач,

О старости длинные тени,

Бегущие за окоём

В блаженную глубь сновидений

И сладостных слёз ни о ком...

Нам снятся закатные тени.

БЕЛЫЕ МОТЫЛЬКИ

Уста к устам – они от слов устали,

Не зря усталость и у стали есть,

А первый снег роится над кустами

И всё не тает, как благая весть,

И вот ложится пеленой небесной

На землю, всё отдавшую сполна,

И кажется натянутой над бездной

Меж сном и явью эта пелена:

Уста к устам – ни радостью, ни грустью

Я скоро больше вас не затрудню –

Мои стихи текут, как реки к устью,

И гибну я по девять раз на дню,

И мнится мне: в закате небывалом

Поверх гранитных глыб и скреп стальных

Моя мечта встаёт девятым валом

Девятикратно больше остальных,

По девять раз иссохшими устами

Шепчу молитву, нищ и бестолков,

А первый снег порхает над кустами,

Как будто стая белых мотыльков...

Скорость тьмы

Л.С.

Любви эстафета –

Побег из тюрьмы:

Лечу среди света

Со скоростью тьмы,

Лечу среди мрака,

Свободный, как свет, –

Как долог, однако,

Посмертный балет!

Всё дальше от дома,

Всё ближе наш Дом –

Мерцанье фантома

В пространстве пустом,

Забвенье, терпенье,

Кромешный уют

И ангелов пенье –

Беззвучно поют...

СМЕРТЬ БЕЗ БОЛИ

Ветер северный наглеет

И свистит, несносен,

Солнце светит, но не греет,

Потому что осень,

Потому что лист багряный

С дерева – и оземь,

Потому что без охраны

Беззащитна осень,

Потому что в лужах стылых

Плачет неба просинь,

Потому что мы не в силах

Опровергнуть осень...

В бесконечном русском поле

Зеленеет озимь,

Сон без срока, смерть без боли

Обещает осень,

Ветер северный несносен

В медных лапах сосен,

Зелень в озимь, просинь оземь –

Осень, осень, осень!

СОСУЛЬКА ВЕЧНОСТИ

Весна – пора столпотворения,

Когда соблазнов – тьмы и тьмы

И свет, как в первый день творения,

Ещё не отделён от тьмы,

Ещё одна весна мне выпала –

В дыму зелёном лес нагой...

А впрочем, в жизни нету выбора,

В чём смысл весны? Ни в зуб ногой!

Что суждено, лишь то и сбудется

В капели вешних мук и нег,

А что не сбудется – забудется

И сгинет, как вчерашний снег,

В калейдоскопе невезения

Узорный хруст – судьбы венец:

Растает оттепель весенняя,

Как липко-сладкий леденец,

Ликуй! Вода сочится талая,

Как звёздный свет небесных сот,

И Муза, умственно отсталая,

Сосульку вечности сосёт...

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Панорама

«Я, конечно, не ангел с небес…»

МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК

Эти слова услышал от космонавта № 1 художник Юрий Походаев, который был первым, кто написал с натуры его портрет. Прошло всего 10 дней после исторического полёта.

– Как случилось, что Юрий Гагарин нашёл время приехать к вам в мастерскую?

– Мне посчастливилось увидеть Гагарина в день его торжественной встречи в Москве. Я оказался в таком месте на Красной площади, что в мгновение, когда Гагарин появился на трибуне Мавзолея, он был озарён утренними лучами солнца и виделся мне лишь силуэтом, а вокруг головы сиял солнечный ореол – почти как на иконах, на которых нимб олицетворяет какое-то космическое начало.

У меня возникло огромное желание во что бы то ни стало написать его портрет. После торжеств вернулся в мастерскую, стараясь уберечь впечатления, и стал готовиться. Гагарин виделся мне вселенским героем, и я не мог осознать, как человек с такой простой прекрасной улыбкой и столь тёплым голосом мог очень далеко от Земли улететь и там, в тесной кабине, мчащейся с бешеной скоростью, что-то делать, да ещё и разговаривать с оставшимися на космодроме людьми, а по сути, со всеми нами.