Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6316 ( № 12 2011)

Октябрьский переворот в России перевернул ёмкость, где придонная муть в одночасье стала ряской, закрыв собой чистоту воды. Многие, как с ума посходили, делали то, что ещё вчера было немыслимо. Авантюристы, как тифозная вошь, бросили в жар Россию, как бесы-кочегары, скалясь, кричали: «Наддай! Наддай ей! Наддай!!!» Ушлые всё ребята – Невзоровы, Корзухины, Хулио Хурениты, Корейки и прочие дети лейтенанта Шмидта… Но, верно, не создать сильное самостоятельное государство с Лёвой Задовым, нужны были Павлы Корчагины, чтобы строить новый путь в светлую жизнь… А если ещё несколько страниц назад отлистать.

Русские былинные герои – державные, эпические, быт их условен или вовсе отсутствует, но им веришь и любишь. Они защитники Святой Руси, и этот христианский догматизм воспитывал наряду с «Домостроем» поколения людей, которые и с голыми руками пострадать за правое дело готовы были. Вот с кем дружить-то хочется! И недаром в конце XIX века почти ушедшие из искусства русские мотивы возрождаются Васнецовым. Уникальный стиль русского модерна – это прямой потомок мощной корневой культуры России. Трудно представить, что Илья Муромец – не самолёт Сикорского, а богатырь уподобился бы европейскому свободолюбцу, у коего «пепел Клааса» стучался в сердце, снял бы штаны и попросил бы супостата поцеловать ему нижние уста. Тиль Уленшпигель спас себя этой просьбой к королю. Что не может сделать всемогущий? А вот поцеловать задницу простолюдина прилюдно. Шли годы, и у Ильи Репина в картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» этот мотив уже наш, там казацкий несвежевымытый зад предлагается как вызов удали и силы басурманам для дегустации.

Вспомнить есть что, хоть рубщика окна в Европу. Немец-посол прибыл в г. Санкт-Петербург грамоты верительные государю вручать, да проспал, бедолага, аудиенция на семь утра во дворце назначена была. Царь ждать не стал и по обыкновению отправился в гавань, где строились корабли, и забрался на верхушку мачты топориком поработать. Посол на корабль примчался, а государь его к себе зовёт. Что делать? Страшно послу-то немецкому было очень, высоко-то как, да полез и час болтался между небом и землёй, а царь Пётр с ним политесы вёл.

– Что, не сдюжил? Запах-то от тебя, братец, а?

И что мог ответить посол, когда штаны полные… кефали? Вот какие примеры-то.

А вспомнить хотя бы похожего на сегодняшних отпрысков нуворишей – фонвизинского недоросля Митрофанушку и его учителей. Ведь какое «потешение» государыня Екатерина II испытала. Да, точно, смешно и едко, однако за стоны, кровь, слёзы, немилосердие, описанные в «Путешествии из Петербурга в Москву», правду во исправление недугов общественных сочла Радищева «бунтовщиком хуже Пугачёва». Просветительство Новикова с его журналами изъяла из духовно-нравственного жития российского, а с г-ном Аруэ, то бишь Вольтером, разрушителем христианских догм, но величавшего льстиво царицу Семирамидой Севера, да ведь и то верно: те-то далече, да Европа, а здесь своих вольнодумцев под ноготок, а то расшалились не в меру.

В копилке литературно-нравственных уроков «солнца русской поэзии» А.С. Пушкина не только история Пугачёвского бунта, «жестокого и беспощадного», но и причины, почему дворянин Дубровский вынужден преступить закон, и как наказать крючкотвора-чиновника Шабашкина, символ зла, сгоревшего в отнятом им имении Владимира, да только семя-то поганое, как осот, возродилось…

А как обойти стороной самодержца земли Русской Александра III и как власть воспитывала уважение к России. Известен случай, когда царь ловил рыбу, а ему докладывают, что европейские послы пожаловали, на что государь ответил: «Когда русский царь ловит рыбу, Европа может подождать». Нет здесь чванства, но ответ отца нации. Вот нам и фальцетят: «Опять империю возрождаете? Кончайте!» И кончают. Власть так упивается своим коммунизмом, что им соотечественников слушать скучно и докучно, на это есть «внимательный» ОМОН – это для особо тупых, отчаяние во внимание не принимается. Трудно даже вообразить, что Александр III бросил бы удочку и торопливо засеменил к карете, да сам-то на облучок сел, извозчиком, а гостюшек дорогих – в карету на подушечки. Нынешние первые лица так и поступают: себе в утеху, нам на потеху, таксёрами подрабатывают, да ладно бы уж, что плохого в приятии, да как-то всё напоказ, всё шоу, ярмарка пацанов-хвастунов сытой жизнью своей дразнит миллионы обозлённых завтрашней пустотой, ненужностью. Конечно, мы же не английские рок-музыканты или «терминаторы». Как живут после пожаров погорельцы в «потёмкинских деревнях»? Как у нас с дружбой между народами, особенно там, где русские – не титульная нация? И сразу окрик: «А ну-ка не раскачивать лодку!»

Ну и какие у нас могут быть герои экрана, литературы, театра? Да самые не опасные для власти – криминал! Стоп-стоп! Лучше к классике. У А.П. Чехова, помните, доктор Астров в пьесе «Дядя Ваня» мечтает уйти от почти физической боли – от российской повседневности. Он хочет сажать леса, а Лопахин из пьесы «Вишнёвый сад» хочет рубить сады под дачи, а ещё не нужная старость Фирса, заколоченная в усадьбе, а ещё герои классика вешаются, стреляются, разводят руками, «вязнут в жизни», пьют горькую и мечтают о «небе в алмазах».

Да почему же так? Да уж так! У нас такие комедии смешные! Даже у Гоголя в «Ревизоре», в сцене хвастовства, Хлестаков Пушкина упоминает:

– Ну что, брат Пушкин?

– Да, так брат, так как-то всё…

Достойный и понятный русский ответ на понятный русский вопрос. Я всё к истории да к ней, родимой, так как хочу через неё к сегодняшнему-то выйти герою, вот всё шмеликом и кружу над цветочками.

Мне могут попенять, что у нас снимаются фильмы и пишутся книги с «историческими» сюжетами. И то верно, да только «историческими» в кавычки беру, потому как истории в них мало, зато вранья, то бишь творческой фантазии, много. Да всё кроватки, да властолюбие, и как-то не понять по шедеврам этим, как при таких дегенератиках, сексуальной озабоченности Россия всё новыми землями прирастала да викторий доблестных более чем поражений имела, и как наука да художества процветали?

Актёры, выходящие сейчас на съёмочную площадку, не знают историю, нашу в частности, мол, талантом возьмут, может, и так, да только он у них не уродился, а режиссёры не могут помочь, потому сами не оснащены, вот ужимками и тешатся. Зачем я так серьёзно? Ведь для производителей история не ценнее формочки для куличика песочного, это только повод для минимального вложения денег при максимальной их выручке. Поэтому «творцы» и снимают урожай «клубники», что о русском параноике и пьянице, что о Мессинге, что о Павле I, что о Сталине или Фурцевой, о Екатерине II или Берии… Не отличают они рококо от барокко, ампира от модерна, Муму от Каштанки… а ведь стиль – это не только внешний атрибут, но и образ, философия мыслей, поступков, этических и художественных норм, отличных друг от друга, вот что интересно – и не мне одному.