Сборник - Викиликс. Компромат на Россию

В 2006 году Лукашенко выигрывает очередные президентские выборы, в ответ санкции только усиливаются. Но белорусское руководство никак на них не реагирует. Лукашенко называл их «смехотворными» прямо в лицо европейским политикам [2]. Понять его можно. Зарубежные счета у белорусских чиновников если и есть, то не в Америке или Европе. Экономические санкции почти не затрагивали основные экспортные отрасли. А визовые запреты тот же Лукашенко однажды обошел издевательски – приехав покататься на лыжах в свои любимые Альпы не как президент, а как глава Национального олимпийского комитета Беларуси по приглашению НОК Австрии.

Все изменилось в 2007 году. Точку отсчета обозначили сами белорусские власти в лице главы президентской администрации Владимира Макея. 14 августа 2009 года он встретился с заместителем госсекретаря США Филиппом Гордоном. «Макей отметил, что хотя в прошлом Беларусь заявляла о ведении многовекторной внешней политики, на практике она почти полностью зависела от России, особенно в сфере торговли. Только после «проблем» в 2007 году (когда Россия навязала Белоруссии более высокие цены на энергоносители), белорусский многовекторный подход претворился в реальность» [3].

Переписка американских дипломатов показывает, как по мере ухудшения отношений с Россией администрация Лукашенко все активнее контактирует с Западом. Показательно уже то, что Владимир Макей сам попросил о встрече с американцами. Посредником выступал министр иностранных дел Литвы Вигуадас Усакас. 28 июня 2009 года, встречаясь с Филиппом Гордоном на греческом острове Корфу, Усакас передает ему просьбу Макея о встрече и настоятельно рекомендует на нее согласиться, потому что «в их последнюю встречу Макей сообщил Усакасу о намерении Белоруссии сменить курс и просил его (Усакаса) передать это сообщение в США» [4].

Заместитель госсекретаря США не заставил себя ждать. Встреча состоялась меньше чем через два месяца. Уже разговаривая с Гордоном, Макей обосновывает желание белорусского руководства сменить курс тем, что «Россия продолжает рассматривать Беларусь как вассала, которому она может навязывать свою политику, включая продажу белорусских государственных предприятий российским олигархам» [5].

Судя по всему, газовая война на рубеже 2006–2007 годов действительно заставила белорусское руководство многое поменять в своих взглядах на внешнюю политику. В конце 2006 года «Газпром» поднимает цену газа для Минска больше чем в два раза (с 47 до 105 долларов США за кубометр) и вынуждает белорусское руководство уступить ему контрольный пакет акций одного из своих стратегических предприятий – «Белтрансгаза». Беларусь сопротивляется, грозится повысить цену за транзит газа в Европу. В итоге соглашение о новых ценах на газ и его транзите подписывается всего за две минуты до наступления нового 2007 года, когда на газораспределительных станциях «Газпрома» уже ждут отмашки, чтобы прекратить поставки газа в Беларусь. На этом конфликт не заканчивается – несмотря на соглашения, Минск продолжает платить за газ по старым ценам, и в июне 2007 года «Газпром» резко сокращает поставки в Беларусь.

По сути, «газовая дубина» Москвы сделала то, что много лет не могли сделать западные санкции – заставить Минск начать вести диалог об уступках Вашингтону и Брюсселю. «Именно политика самой России по отношению к Минску на самом деле оттолкнула Беларусь от России», – пишут по этому поводу бывшие высокопоставленные чиновники Госдепа и Совета национальной безопасности США Дэвид Кремер и Деймон Уилсон. – Вместо предложения помощи, которая могла бы свести к нулю эффективность санкций в отношении Беларуси, россияне были слишком заняты попытками выдоить из нее все, что можно. Они не оставляли попыток завладеть основными белорусскими активами и инфраструктурой, пользуясь ценой на газ и нефть как инструментом против Лукашенко. Тяжеловесный подход Москвы в борьбе за то, что она считала сферой своих интересов, убедил Лукашенко, что союз с Россией может только ограничить его власть. И правда, Россия непреднамеренно сделала западные санкции более эффективными, чем они могли бы быть при ином раскладе» [6].

После 2007 года, прошедшего в перманентных конфликтах с Москвой, Александр Лукашенко решает поиграть в другие геополитические игры. В январе 2008 года представитель белорусского правительства конфиденциально обращается в посольство США в Минске, выясняя, какой будет реакция Америки, если власти освободят политических заключенных. Такие же контакты начинаются с европейскими странами. Видимо, ответ Минск удовлетворяет – в течение полугода из белорусских тюрем выпускают всех политических заключенных, страна проводит некоторую либерализацию экономики в обмен на кредиты МВФ, ослабляется давление на оппозиционную прессу и НКО.

Эффективность белорусской оппозиции к тому времени разочаровала и американцев, и европейцев, и поэтому неудивительно, что после 2007 года они с энтузиазмом воспринимают возможность сближения с белорусским режимом. В октябре 2008 года ЕС голосует за приостановление всех санкций против Беларуси, страну включают в программу «Восточное партнерство», Минск посещает итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони, а затем и сам Лукашенко едет в Рим, где встречается с папой Бенедиктом XVI. МВФ открывает Минску кредитную линию на 3,5 млрд. долларов. Это с лихвой компенсирует тот факт, что Россия не предоставила обещанный кредит в 500 млн. долларов. Судя по дипломатической переписке, именно в этот период американские дипломаты получают доступ к людям из ближайшего окружения Александра Лукашенко, встречаются даже с его старшим сыном Виктором – членом Совета безопасности страны.

Нельзя сказать, что сближение с «диктатором» Лукашенко дается Европе легко. После того как президент Беларуси много лет игнорировал любые европейские санкции, Беларусь вынуждены пригласить в новую программу ЕС «Восточное партнерство». Прежде всего чтобы не допустить признания Минском Абхазии и Южной Осетии. «Все сыграло на руку Лукашенко, – почти сокрушается представитель ЕС Йонас Вендель, – потому что ЕС должен обратиться к Беларуси, чтобы противостоять влиянию роста России» [7]. «Если бы Беларусь признала Абхазию и Южную Осетию после запуска программы «Восточное партнерство» 7 мая… раздраженная Грузия могла бы выйти из программы». Одновременно признание Беларусью могло начать цепную реакцию признания. Вендель сказал, что несколько членов Европейского Союза заявили, что «эра идеологии и высоких принципов закончилась; у ЕС есть партнерские отношения с Россией, и так же мы должны относиться к Беларуси. Однако диалог по правам человека между ЕС и Беларусью все же начнется после старта «Восточного партнерства», – сказал Вендель [8].