Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6321 ( № 17 2011)

Что тогда творилось! Помню Витухновскую, которую то сажали за наркотики, то выпускали, помню Егора Радова, написавшего откровенно макулатурный роман «Змеесос», по его же словам, не приходя в сознание, но помню и Пелевина и зачитанный до несмыкания переплёта роман «Чапаев и Пустота», гулявший по Мединституту…

Жирующий авангард

Авангардисты, сидевшие прежде на «сухом пайке», проявились во всей красе. То, что львиная доля произведений того же Пригова, чудовищно плодовитого, написана буквально левой ногой или что Лев Рубинштейн, «Псой Короленко», Аркадий Штыпель и великое множество других, сочетающих в разных пропорциях советский анекдот, юморок с Привоза, псевдоэстетские выверты и «приколы», в целом – поэты смутного времени, и только, – понимают все, кто обладает минимальным чувством прекрасного.

Потому что человеку культурному, а не потребителю культурки нужна поэзия, а для остального есть цирк, раёк, балаган и старый добрый Привоз, где раньше исполнялись срамные куплеты за копеечку. Авангарду есть место на периферии, но никоим образом не в центре. Плотно утвердившиеся и заменившие советских генералов от литературы словорубщики и приколисты активно заправляют, пестуют себе подобных и превратились в сущее наваждение.

Мэтры разговорного жанра потеснили поэзию на периферию, они пилят и пилят на своих изначально расстроенных плебейских гудках и бесконечно показывают поддатому вечному студенчеству дрессированного медведя и козу с барабанщиком. Они успели постареть, стать дедками, но задора не утратили. Поэзию и литературу в целом некоторые из них путают с политикой, и, кажется, им всё равно, в какой ипостаси выступать, были бы аплодисменты.

Возвратившиеся диссиденты и их духовные соратники постепенно приватизировали литературу, как бывшие комсомольские лидеры – замершие и обанкроченные советские заводы и шахты, точно по принципу «кто был никем, тот станет всем». 90-е закончились, прошли и нулевые, но диктатура, по выражению Юнны Мориц, «жирного авангарда» продолжается по сей день.

«Толстые» так называемые журналы по большей части управляются ныне группой, метко названной питерским критиком Виктором Топоровым «литературным гестапо». Они никого не расстреливают и не ссылают. Они попросту не замечают неугодных. Концептуалисты, метаметафористы, московские временщики давным-давно исписались и одряхлели, превратились в смешных старичков, гонящих свои вирши километрами и, вяло покряхтывая, проповедующих либеральные ценности. Казалось бы, должны прийти новые силы? Ан нет. Эти «титаны», воспитанные Ильичём, который Леонид, точно так же уверены в своей непогрешимости и незаменимости и точно так же покинут своё место на Мавзолее ногами вперёд, и никак иначе. Печально и появление фигур совершенно уж постыдных, невыносимо спекулянтских, отпускающих поэзии оптом и в розницу по твёрдой таксе.

Жизнь в кириллице

Если «толстые» журналы, за некоторым исключением, держат упомянутую монополию и заняты перебором одних и тех же вполне затасканных креатур, то вторая стихия – Интернет, увы, тоже подвержена ряду недугов. Стоит зайти на сайт Стихи. ру, чтобы поразиться тамошнему разливанному морю. Глаза разбегаются. Кого вы только здесь не встретите: истовых православных евреев, машущих кадилами так, что и русскому не снилось, огромную толпу сервильных эпигонов Бродского, стройные ряды борцов с коммунизмом, пропустивших момент его падения, жёстких оппозиционеров современной российской власти, которые чем дальше от России живут, тем отчаяннее и непримиримее с этой властью борются. Живой Журнал даёт нам не меньшее разнообразие. Возможность любому человеку опубликоваться в Сети и увидеть отзывы привела к тому, что «поэтов» развелось невообразимое количество.

Русская поэзия никогда не принимала в свои волшебные воды антисемитов и ксенофобов, но для всех народов она была открыта. Более того, все окунувшиеся в неё инородцы превращались в защитников Башни – до конца своих дней, до последнего вздоха. Но «нулевые» годы показывают нам, что прежние тенденции закончились. Особенностью тут может считаться абсолютно паранормальное поведение части бывших сограждан. Массы соотечественников, выехавших в другие страны или оставшихся после развала СССР за его пределами, видимо, не найдя там, что неудивительно, привычной языковой среды, не стали в полном смысле американцами, канадцами и, что греха таить, не столь освоили иврит, чтобы влиться в израильскую культуру и литературу. Части из них, в силу возраста, это недоступно даже теоретически. Весь недостаток социализации и общения в местах проживания они искупают житьём в кириллической Сети и очень часто – на литературных порталах. Их, что называется, тьмы и тьмы. Есть среди них тонкие ценители стихов, есть и хорошие авторы, но в общей массе они малозаметны. Настрой же общей массы далёк от элементарного вкуса и пропитан махровой, вопиющей местечковостью. Всё это было б мило и забавно, если бы не одно «но». Встречаются персонажи, просто ненавидящие Россию и извергающие эту ненависть в стихах четвёртого сорта. Более того, единственной религией части этих людей является либерализм, причём либерализм какой-то гаденький, однонаправленный и нечистый. Часть этих «поэтов» исхитрилась аплодировать грузинской авантюре в Южной Осетии, в упор не увидев убитых осетин и российских миротворцев, разразившись потом бездарным рифмованным фонтаном проклятий в адрес «фашистской России».

Новые монопольные

Вообще монополия – характернейшая черта литературы последних лет, новая монополия, сменившая прежнюю, советскую, пройдя через хаос 90-х. Нахрапистые, дико энергичные команды арбитров, взявшихся неизвестно откуда, навязывают собственные предпочтения абсолютно всем. В интернет-поэзии также возникла слаженная псевдолиберальная каморра, голоса которой заглушают всё остальное. Берут они скопом, наседают сразу толпами. Они обожают создавать опросы, выставлять рейтинги русской поэзии, причём в рейтингах этих фигурируют исключительно только они сами.

Любимые ярлыки, которыми правящая монополия награждает оппонентов, – это «антисемит», «фашист», «хам» или «жлоб». Те, на кого такой ярлык может быть навешен, вынуждены или уныло оправдываться, или же, во избежание, попросту поддакивать общей массе. Диктат этот имеет своё происхождение. Действующей в России власти на литературу, как кажется, наплевать, и никакого поощрения писателей тут не наблюдается. Но система кормушек, расставленная странами, у которых с Россией есть геополитические противоречия, продолжает действовать. Кое-какие гранты на «развитие демократии» или на борьбу с «русским фашизмом» оттуда подбрасывают. Это и есть единственный моторчик могучей монополии. Крик её адептов зычен и раскатист, чтобы те, кому надо, поняли – тут ещё широкий фронт работ по искоренению фашизма, ксенофобии, нетолерантности, и сворачивать поддержку русской словесности рано. Тем же, кто угодил этой компании, светит трудная, но благодарная работа на либерально-поэтической плантации.