Иосиф Бродский - Сочинения Иосифа Бродского. Том VII

Одни идеалы общие. Можно и не бриться (кивает на портреты).

Базиль Модестович, а если спросят, кто нас уполномочил? Ведь без парламента, без всего...

Не спросят, Цецилия. Им в голову не придет.

А если все-таки.

Скажи: история.

Но они же дотошные. Настырные и дотошные. -Ну и?

Ведь ни парламента, ни конституции. Только телефонный звонок.

История и есть. Телефон, Цецилия, орудие истории. Личной, во всяком случае. Иногда — национальной. Особенно — если записывается. Тогда личного от национального не отличить. История, скажи, устала от конституции.

Тем более, что все — одинаковые.

Да, и теперь ей больше телефон нравится.

Не говоря — телек.

Да, новые формы. Все-таки: переход от тирании к демократии.

Ага, требует новых форм. Вызывает их к жизни.

Так что скажи: история. Или скажи: революция. Для них — одно и то же.

А они скажут: где народные массы, стрельба, баррикады?

А ты скажи, что — не в кино. Что революция народ всегда врасплох застает. И что если им так охота кровопролитие увидеть, я могу вызвать войска и открыть по ним огонь. Надоели!

-Ой!

Не ойкай: не спросят. Да, Петрович,— позвони, пожалуйста, Бехеру в Японию. Скажи ему, чтоб не волновался, когда газеты увидит. Особенно — Матильду голую. А то он, чего доброго, с перепугу политического убежища попросит и правительство в изгнании создаст.

Да, старой закалки человек. Жаль, не было его сегодня.

Ага, мне тоже: рябчик был замечательный, не говоря — подлива.

Да, теперь следующая партия еще когда будет.

Будет — да только немецкая.

Или американская.

Скорее немецкая. Как часть займа.

Арбузы, поди, совсем кончатся.

Не кончатся, Густав, не волнуйся. Сам не допустит.

Да, все-таки символическое растение.

Овощ.

Все равно. Главное — снаружи зеленый, внутри — красный.

Да, цвет надежды и страсти.

Не говоря — пролитой крови.

Какая разница.

Только, пока не разрежешь, не знаешь — зрелый или незрелый.

Да. И потом — семечки.

Подумаешь, семечки! Семечки всегда можно выплюнуть.

Что да, то да.

Послушай, Петрович. Тебе что больше нравится: прошлое или будущее?

Не знаю, Базиль Модестович, не думал. Раньше будущее. Теперь, думаю, прошлое. Все-таки я — внутренних дел.

А тебе, Густав?

Как когда. Когда будущее, когда прошлое.

Настоящее, значит. Тебя, Цецилия, не спрашиваю. С тобой все ясно. Сплошная надежда и страсть.

Женщина, Базиль Модестович, всегда будущим интересуется. Все-таки материнский инстинкт.

Усложняешь, Цецилия. При чем тут материнский? Просто инстинкт.

Какой вы все-таки грубый, Петрович!

Если я и грубый, то оттого, что неохота на старости лет немецкий учить. Или английский. Правильно я говорю, Базиль Модестыч?

Что да, то да.

А тебе самому, Базиль Модестыч, что больше нравится?

Сам не знаю, Петрович. Думаю, все-таки прошлое. В большинстве оно... Кофе будешь?

Занавес.

1990

II акт

Кабинет Главы небольшого капиталистического государства. На стенах — портреты звезд рок-н-ролла или киноартистов. Интерьер — как ив 1-м действии, включая медведя, отношение к которому со стороны персонажей, в свою очередь, не претерпело никаких изменений. Оленьи рога.

Высокие окна, в стиле Регента, затянутые белыми гардинами, сквозь которые просвечивают шпили лютеранских кирх и реклама — Чинзано, Кока-Кола, Мак-Дональдс и т. п.

Длинный стол заседаний, заставленный пивными бутылками и едой. Рабочий стол Главы государства: столпотворение телефонов.

Вечер.

Трое мужчин среднего возраста и одна женщина — неопределенного — поглощают пищу.

Ничего устрицы, а?

Да, свежие.

Все-таки самолетом.

Какие-то два-три часа.

Три.

Зависит от авиалинии.

Все-таки свежие.

С лимоном их хорошо.

Преимущества географического положения.

Все-таки — Европа.

Да, хоть и Центральная.

Да хоть бы и Восточная.

Даже если и Азия, то — Западная.

Почти Общий рынок.

Только «мерседесов» нет.

Так ведь и дороги... того-сь.

Автобан еще когда построют.

Непростое дело.

Все-таки тыща км болотом.

До западной границы только.

А до восточной и не надо.

Да, туда три года скачи — не доскачешь.

С лимоном их, с лимоном.

Только на тракторе.

Или еще на танке.

На танке это не туда, а оттуда.

Кто старое помянет, Густав, тому глаз вон.

А кто забудет — тому оба.

Да прекратите вы.

В самом деле.

Тем более, история кончилась.

Да, я статью читала. Матильда с английского перевела.

Осталась одна география.

И ее преимущества.

История, пока чего-то хочется, не кончилась.

Например, «мерседес».

Или «ролекс».

Ну, «ролекс» у Базиль Модестыча уже есть.

Так ведь — Президент он. Для представительства.

Мало ли кто приедет.

Прилетит.

Королева Английская.

Канцлер немецкий.

Президент египетский.

Айятолла Иранский.

Папа Римский.

Микадо.

Без «ролекса» никак нельзя.

А то в аэропорт опоздаешь.

Вот и первое долго не несут.

Не говоря — на работу.

Событие можно пропустить.

Особенно историческое.

Они же всегда с историческим визитом прибывают.

Даже из Бельгии.

Пока аэропорт работает, история не кончится.

И пока чего-нибудь хочется.

Тебе еще хочется чего-нибудь, Цецилия? Кроме «мерседеса»?

Я бы еще устриц взяла.

Больше нет. Четыре дюжины только и прислали.

Только для членов Государственного Совета.

Да, для головки.

Следят все-таки. (Кивает на Медведя.) Непрерывная трансляция.

Раньше тоже была непрерывная.

Эк сравнил! Раньше только звук писался. А теперь цветное изображение. Иногда даже крупным планом. Си-эн-эн называется.

Заботятся.

Скорее — следят.

Все-таки, Петрович, у тебя мания преследования.

У него всегда была.

Одно слово: министр внутренних дел.

Либо он преследует, либо его.

Бывает.

Комплекс такой.

Чистая клиника!

Да чего вы ко мне пристали! Не за нами, говорю, следят. За историей.

А чего за ней следить.

Особенно, если кончилась.

Тем более — если нет.

Да, если у нее репертуар ограниченный.

Ага. Демократия или тирания. Всего и делов. Верно, Базиль Модестович?

Отчасти да, Цецилия, но вообще нет... Первое что-то запаздывает...

То есть (широко раскрывает глаза) их больше?

Зависит от географии. Европейская, например, истории мало вариантов оставляет. Чем больше страна, тем их, Цецилия, меньше. У большой страны их вообще только два. Либо могущественной быть и всех в бараний рог скручивать. Либо — наоборот. Хоть Дойчланд взять, хоть Русланд. То они великие, то они раздробленные. Полвека так, а полвека — этак. Округляю, конечно. Для наглядности.

То есть, как Петрович? То он преследует, то — его?

Вроде. Потому он и внутренних дел.