Луи Броуэр - Фармацевтическая и продовольственная мафия

Очевидно также и то, что при противораковой терапии онкологические больные подвергаются принудительному химиотерапевтическому воздействию (испытывают настоящую «диктатуру химиотерапии»).

Детальный анализ совместной публикации Всемирной организации здравоохранения и Совета Международных организаций медицинских наук за 1982 г. «Международные директивы, предложенные для биомедицинских исследований, содержащих в себе человеческий фактор», показывает, что авторы этой работы сами не разобрались в сущности поднимаемой ими проблемы. Подтверждением такого вывода служат приведенные ниже выдержки:

«В конце концов, необходимо, чтобы все новации в диагностике, профилактике и терапии получили бы свою окончательную оценку на человеческом факторе» (с. 2).

«Следует учитывать тот факт, что стоимость прогрессивных исследований в высокоразвитых странах продолжает оставаться неизменно высокой. А это означает, что представляется маловероятным быть свидетелями усиления такой тенденции, когда исследовательские работы будут организованы там, где себестоимость и ограничения по их проведению будут минимальными» (с. 2).

«Участие людей в качестве объектов в биомедицинских исследованиях должно быть, по мере возможного, обусловлено правом их добровольного согласия на эксперимент и полного ознакомления с направлением этого исследования…» (с. 4).

В качестве комментария можно подчеркнуть, что текст этой публикации, кажется, составлен в лучших традициях совершенного лицемерия. Когда авторы хотят стать «свидетелями усиления тенденции в сторону проведения недорогих работ и с небольшими затратами», то невольно думаешь о том, что выделенное в тексте выражение «там, где…» нужно понимать не иначе, как развивающиеся страны, то есть страны Африки и Южной Америки. Фраза «по мере возможного» второй части текста (с. 4) имеет довольно сомнительный характер. Ведь это практически означает открытую дверь для любых злоупотреблений. В этом тексте речь идёт в равной степени об экспериментах на детях, заключенных и психически больных. Что касается детей, то необходимо получить согласие родителей или опекунов ребёнка и, если это возможно, чётко выраженное согласие самого ребёнка. А как чётко может выразиться малолетний ребёнок?

В отношении психически больных людей необходимо получить согласие членов их семей, а в случае необходимости и официальных юридических лиц. А это опять открытая дверь для многих злоупотреблений. Никому не известно, за исключением нескольких врачей и членов персонала, то, что происходит в психиатрических больницах, где проводят эксперименты на пациентах без оформления на то их согласия. То же самое долгое время происходило в больницах, где эксперименты проводились на не подозревающих об этом стариках, а также на лицах, не имеющих близких родственников.

Что касается заключенных, то первое, что приходит в голову, — их согласие было не обязательным, так как оно предопределено надеждой на досрочное освобождение из мест заключения. Для участия в терапевтическом эксперименте такое согласие было куплено, а не свободно получено. Что касается здоровых волонтёров, участие которых в экспериментах вознаграждается, то следует задать им вопрос: есть ли острая необходимость участия в эксперименте ради того, чтобы лишь незначительно улучшить свои жизненные условия? Таким образом, их выбор продиктован финансовыми интересами. Но могут ли они быть уверены в том, что им до конца объяснили всю опасность участия в таком эксперименте? Действительно, несмотря на обещания о вознаграждении в случае нанесения вреда здоровью, временной или постоянной потери трудоспособности, как и в случае смерти, отсутствуют реальные гарантии безопасного завершения эксперимента.

Кто устанавливает эти вознаграждения? Как их получить? Открытая информация умалчивает об этом. Как показывает практика, лаборатории и медики — экспериментаторы не соблюдают никаких предварительных соглашений или договоренностей. Некоторые эксперименты по СПИДу были осуществлены в Центральной Африке с согласия правительств этой части африканского континента, но без согласия самих больных. В конце концов, можно задать себе вопрос о необходимости таких более или менее странных экспериментов, потому что ежедневно в Европе, например, миллионы физических субъектов участвуют в экспериментах общего порядка, поглощая множество медикаментов. В результате многие из лекарств получили сомнительные лицензии, дающие право лабораториям свободно реализовать свои продукты на рынке.

Складывается впечатление, что фармацевтические лаборатории всесильны и проводят свою диктаторскую политику, но не по отношению к подавляющему меньшинству, принимающему участие в вышеописанных экспериментах, а по отношению ко всему человечеству. Эксперименты на человеке принимают гигантские масштабы. Однако у самой личности отсутствует возможность и всякое право осуществлять контроль их результатов, за исключением тех редких случаев, когда некоторые химические субстанции наносят видимый ущерб здоровью пациента (смерть или множественные осложнения). И только тогда это становится известно всем благодаря СМИ.

Пример господства фармацевтических лабораторий и тайный сговор между политиками и фармацевтами: назначение препарата

Следует заметить сразу, что этот препарат, широко применяемый при лечении СПИДа, не является новой молекулой, изобретенной исследователями для лечения этой страшной болезни. Лаборатории Burroughs Wellcome, являющиеся авторами-разработчиками этой молекулы, в течение 25 лет проводили эксперименты при лечении онкологических больных.

В то время гематологическая токсичность этой молекулы была слишком высокой, и поэтому лаборатория не решилась выпустить это лекарство на рынок. В 1986 г. рост числа заболеваний СПИДом привел к формированию многообещающего рынка. Лаборатории Burroughs Wellcome размышляют о том, что молекула, разработка которой обошлась им слишком дорого, чтобы быть совершенно забытой, могла быть использована с большой выгодой при лечении СПИДа. Под патронатом Food and Drug Administration эти лаборатории предприняли первое двойное клиническое исследование без контроля с применением плацебо. Так на рынке лекарств появился препарат AZT, который был единственным, применяемым при лечении СПИДа. Однако эксперименты, проведенные с такой поспешностью, были подвергнуты серьезной критике со стороны научных кругов. Вот мнение Джона Лористена, корреспондента журнала «New York Naitive», который следил за этим делом: «Эти испытания были проведены не только крайне небрежно, но, кроме того, они были мошенническими». Вот что он утверждает в статье «Испытывается AZT»: «Предварительные испытания, проведенные под патронатом FDA, не придерживались научных критериев, придающих законный статус полученным результатам. Проведенное двойное клиническое исследование без контроля с применением плацебо явилось таким экспериментом, в котором ни врач, ни больной не знали, какая группа получает активную молекулу, а какая плацебо.